загрузка...
 
Книга седьмая. Суд. Часть третья
Повернутись до змісту

Книга седьмая. Суд. Часть третья

О дети суеты, вам слог по нраву гладкий,

В священных книгах вы найдете недостатки,

По-вашему слова должны парить и течь,

Моя вам кажется тяжеловесной речь

И длинной чересчур; вы от прозрений разных

Зеваете и вот у любомудров праздных

Пытаетесь найти ученые слова

Про воскрешения и тайны волшебства.

Нам книги говорят, что духов добрых взоры,

Коснувшись молока, рождают огнь, который

Вращает внешний свод при помощи тепла,

А тот как движитель вращает все тела,

Из них всё новые в себя вбирает воздух,

Сменяя прежние, идущие на роздых,

В огне, воде, земле такой же оборот:

Частицы мертвые тотчас идут в отход,

Потом, свершив свой круг, на прежнем месте снова,

Движенья этого Господь первооснова.

Для нас обмен веществ не может быть концом,

Мы сей круговорот в себе самих несем,

Он завершенья ждет, он ждет конца движенья,

Когда второй покой все остановит звенья.

Меняют строй и вид все первовещества,

От них — и прочие, и вот опять жива

Природа мертвая: приманок здесь не надо,

Все, что меняется, само такому радо.

Когда же небеса пред крайнею чертой

Круг всех кругов свершат, весь очерк мировой,

Вращенье кончится, придет конец работе

Вселенских всех частей в последнем обороте,

Рожденья кончатся, закончит время бег,

Пребудет то, чем сущ от века человек,

А вся материя, — что может быть блаженней?

— Уснет, не ведая желаний и движений.

Тогда для всех существ последний час придет,

Их свойства таковы, что прекратится род,

Разумный человек один душе обязан

Своим бессмертием, он плотью к ней привязан,

Той высшей сущностью живого естества,

Которая живет, покуда жизнь жива.

Животных все тела, увы, помет природы,

Она использует потом свои отходы

И снова вещество формует в должный срок,

Сама — материя, сама — ее исток,

Всю мощь материи она пускает в дело.

Душа приходит к нам из горнего предела,

И вечной славы смысл доступен для людей,

Живущих в вечности и тем подобных ей.

Душа божественна и совершенна этим,

Но с плотью связана, и посему заметим:

Способна ли она желанья обуздать,

Несовершенной став, утратив благодать?

Сие существенно, так правит постоянно

Природный наш инстинкт, не терпящий изъяна.

Возьмем, к примеру, медь: ее из недр земли

Добыли, а затем в плавильню привезли,

В печи расплавили, очистили до лоску,

И мастер льет шандал по своему наброску,

Все эти стадии нельзя считать концом,

Конечен замысел, достигнутый творцом.

Наш лик законченный, по форме безупречный,

Первопричины цель и замысел конечный,

Душе не надобен прообраз никакой,

Идеей будучи, живет сама собой.

Был создан человек, явленный образ Божий,

По замыслу Творца и на него похожий.

Все наднебесное, что сверх сознанья в нас,

Дало нам чистоту и мысль, а в должный час

Вместилище сулит, которое увидит

Преображенный дух, коль в царство Божье внидет,

Все поднебесное, земное, даже то,

Что слыло образцом, должно уйти в ничто,

Смысл человеческий, сознанье наше свято,

Наш дух божественный сошел с небес когда-то,

Чтоб славить и служить, взирать и постигать

В юдоли, где один обрящет смерть как тать,

Другой от смертного избавлен приговора,

Поскольку небеса безгрешному опора.

Когда б, язычники, ваш суд к себе был строг,

Развеяли бы вы сужденья ваших строк,

Столь обработанных и столь ученых разом,

Где вы пытаетесь, о сеющие разум,

Продлить свой краткий срок: но так ли высока

Вся ваша миссия, чтоб пережить века

Пером и силой чувств?

Ваш дух благочестивый

Бесчувственных умов не мог засеять нивы,

Вы думали: душа развеется, как дым?

Воздаст ли мир хвалу познаниям таким?

Надгробные столпы некрополя в Мемфисе,

Вершины пирамид, вознесших пепел в выси,

Никчемной славе дань, пустопорожний труд,

Надежда тщетная, что чувства не умрут.

О пепле я сказал? Однако для сожженья

Усопших той земли не клали на поленья,

А подымали гроб к вершинам пирамид,

Был к небу мертвый лик повернут, был открыт

Как признак, что с душой надежда отлетела,

Частицу малую оставив лишь для тела.

Но эта пышность вся, к чему она телам,

Когда по смерти плоть уже ненужный хлам?

К чему ничтожеству дано такое право,

Такая честь гробам, столь ценная оправа

Для обряжения родимых мертвецов?

Напрасно вы святым могильный звали кров!

Портреты пращуров из бронзы либо злата,

Досель хранимые, казались ли когда-то

Подобием их тел и отлетевших душ?

Царица Карии, когда скончался муж17,

Мавзолу возвела громаду мавзолея,

При этом мрамора для праха не жалея,

И в сердце любящем хранила этот прах,

За что была сама в преданьях и стихах

Та Артемизия достойная воспета,

Она построила второе чудо света,

Из камня редкого бесценный мавзолей,

Тем самым вызвала восторг вселенной всей.

Не столько ли трудов свершил ваш мудрый гений,

Дабы воспеть ничто и сотни заблуждений?

Тогда как истину я постигать готов,

Пимандра18 славите, поклонники богов,

Беря у оного каких-то тайн толики,

Чему его учил Меркурий Тривеликий19.

Вся слава в Господе, начало в нем и путь,

Основы мировой божественная суть,

В нем суть природы всей и мысли, и явлений,

Необходимости, конца и обновлений.

Из средоточия посредством высших сил

Вершит он по кругам движение светил,

И ангелы, его духовные созданья,

Ведут вплоть до восьмой все сферы мирозданья20.

Всех демонов рои, несущих жизнь саму

И возрождение, подчинены ему.

Небесные чины старательно и строго

Свершают таинства согласно воле Бога,

Незримо берегут извечных связей чин:

Рождений и смертей, всех следствий и причин.

Отсюда злак, цветок, животное и древо

Родятся заново посредством самосева.

Род человеческий с подъятой головой

Владеет этой всей богатой кладовой:

Природы понятой, ее старатель спорый,

С бессмертными подчас вступает в разговоры,

Чтоб уяснить их суть, могущество и прыть,

Чтобы судить о зле и доброе открыть.

Здесь кончить надобно каким-то заключеньем

И завершить его пространным поученьем.

Сойдясь в своем кругу, когда-то божества

Решили миром всем порядок естества:

Природа вечная, чтоб впредь ей сохраниться,

Должна в урочный срок отцвесть и возродиться.

Вот келья химика: взгляните, он при вас

Взял спирт растительный, взял соли и тотчас

Творит из них золу, потом поташ варганит,

И нечто мертвое живым из почвы встанет.

Сокрытый образец схороненных идей

Источник жизни роз и полевых лилей,

Корней, стеблей, ветвей с листвою и цветами,

Чьи краски яркие вовсю горят пред нами,

Вобрал золу отца и материнский прах.

Их воскрешение рассеет в робких страх,

Ведь все, кто, догорев, развеян горсткой пыли,

Восстанут из земли прекраснее, чем были.

Природа столько див с растеньями творит,

Увядшим что ни год цветение дарит

И множество иных чудес ценой поболе

Приносит всякий раз владетелю юдоли.

Животворящий мир к бессмертью своему

Из всех творений дал придти лишь одному,

Чья выше всех цена: се есть постигший слово

Разумный человек, венец всего живого.

Пусть губит смерть тела, но есть и ей предел,

В бессмертном семени цепь возрожденных тел,

Усопших посему кончина чувств лишает,

Но плоти полностью распад не разрушает,

Обязан дряхлое во благо рушить тлен,

Чтоб новое пришло истлевшему взамен,

Дух не рождается, но снова без усилий

Приходит в мир, забыв того, кто сгнил в могиле.

Пусть глубью вечности пребудет Божий лик

И лик вселенной всей, чье зданье Бог воздвиг,

Пребудет солнца лик ее горящим оком,

А солнцем человек в земном кругу широком.

Природе молится язычник всякий раз,

Кому Писание, а также Божий глас

Не дали истины.

Он молвит: «Сим рассказам

Поверить не могу, пока не вижу глазом».

Поверьте, как Фома, хотя б своим глазам,

Не стоит улетать куда-то к небесам,

Земля для ваших чувств открыта в полной мере,

Чтоб дать вам истину и обратить вас к вере.

Земля тела хранит с глубокой старины

Там, где из рода в род могилы чтут сыны,

Так плоть от ста колен в гробницах уцелела,

Чтоб мог бесплотный дух в свое вернуться тело.

Природе по плечу такая благодать,

Какую в Сирии возможно наблюдать.

Кто хочет созерцать Каир, а в отдаленье

Затмившее Мемфис волшебное виденье,

Тот истинно пытлив, поскольку на пути

Ждут беды многие, каких не обойти,

Как в странствиях святош, готовых шляться годы,

Вдали от жен с детьми претерпевать невзгоды,

Скитальческой судьбы пустопорожний труд.

Коль судно бурный Сирт с Харибдой не сожрут21,

Коль пощадит чума и зной в краю безлюдном,

Коль турок-супостат не овладеет судном,

Галере не предаст раба, не станет сечь

Злосчастного хлыстом, чтоб не расправил плеч,

Тогда Иерусалим пред пилигримом ляжет,

Турецкий лжец ему Господень гроб покажет,

Задорого продаст с усмешкой рис, и вот

В толпе униженных паломник вспять идет.

Такой не легок путь, но многажды тяжеле

Из-за неверных сих пройти к заветной цели

Вдоль древних островов22 и через град врага,

Где двух материков сомкнулись берега23,

И там, где воду пьют из Тигра и Евфрата,

И там, где сто тревог и часто нет возврата,

Где бедуины ждут в песках пустынных стран,

Где Нил, где скопище богатых египтян,

Пираты в Триполи, в Палермо и Бизерте.

Плетутся странники с трудом по краю смерти

От жажды и песков, чьи вихри всякий раз

Готовы схоронить, живьем засыпать нас.

А тут, кто на осле, кто пеш, кто на аркане,

Кто трет верблюжий горб, качаясь на бархане,

Чтоб Мекку повидать с Мединою святой,

Где этот караван, святош и дурней рой,

Пророка своего почтит в его железной

Могильнице, чей свод как бы повис над бездной24,

Здесь ослепит себя иной из мусульман,

Чтоб, гроб святой узрев, не льститься на обман.

Вот меньшая из кар язычникам-бродягам,

Но их тяжелый путь сочтут иные благом.

Известные купцы, изъездившие мир,

Зовут прогулкою великий путь в Каир:

Близь града холм, куда приходит отовсюду

В срок равноденствия весной немало люду,

От кочевых шатров белым-бело вокруг,

Когда становится опять зеленым луг,

И все виденья ждут, какое древле было

Столь ярко явлено глазам Иезекиила25,

Ждут воскрешения. С тем и собрался тут

Ведомый слухами сей любопытный люд,

Тот жаждет зрелища, а этот в самом деле

Выздоровленья ждет в целительной купели.

Здесь все прельщает взор и заставляет вас

Протягивать персты, чтоб убедился глаз.

Здесь, мясо нарастив, оделись кожей кости,

Власами — черепа, и всюду на погосте

Разверзлись тысячи могил, вскипел песок

В кишении голов, а также рук и ног.

Охватывает взгляд чудесное явленье

И двадцать тысяч душ, застывших в удивленье.

Творенья дивные растут, как юный лес,

Воздев свои персты к Творителю чудес.

Иной узрев средь них дитя с главой кудрявой,

Румянец нежных щек, ребячий взор лукавый,

К младенцу тянет длань, но бородач седой

Кричит: «Не тронь! Не тронь! Гляди, что пред тобой!»26

Преданье берегут об этом поколенья:

Здесь масса христиан, пришедших на моленье,

Была изрублена неверными, но в срок

Бессмертных сонмы душ, храня любви залог,

Летят к своим телам, чтоб с ними в их юдоли

Хотя бы раз в году три дня побыть, не боле.

Так небо и земля, отец людей и мать,

Задумали урок вам, чада, преподать,

Чтоб диво дивное предстало вашим взорам,

Все это таинство, разящее укором.

Итак, язычники, давно любой из вас

В примерах виденных мог разглядеть не раз

То, что премудрые, столь чтимые фигуры,

Когда-то встарь прочли в писаниях натуры,

Хоть зрению порой мешали чувства их,

Как бельма на глазах, как полог туч густых,

Затмивших солнца блеск, но сей порок немалый

Все выше звал взойти, карабкаясь на скалы.

Взбирайтесь на гору, где красит склоны луч,

Где высь откроется вам с поднебесных круч.

Вершины, скажем так, пророки, для которых

Всего привычней жизнь в заоблачных просторах.

Лучистый сей чертог, священный свиток сей

Превыше всех искусств, науки больше всей.

Вам Сарру чтить как мать27, как сень святого храма,

Коль мните опочить на лоне Авраама.

И дух людской, и плоть, которые вдвоем

Пребудут в горести и в празднестве своем,

Возрадуются здесь и тут же примут вместе

Обличье Господа на этот самом месте.

О души, радуйтесь, поскольку вам Господь,

Небесным, возвратил земную вашу плоть,

И ты возрадуйся, поруганное тело,

Счастливая душа к тебе с небес слетела.

Вам, души, грезилось, как, пронизав эфир,

К возлюбленным телам вы мчитесь в дольний мир,

Они заждались вас, вы их заждались тоже,

И станет их любовь для вас еще дороже.

Для них, закопанных, вы сгинули давно,

Но им бессмертие во имя вас дано28.

Да что там! Это все воспето в давни поры,

Но, ослепленные, стремите к небу взоры.

Господь грядет вершить пророческий завет

В той точке времени, где завершится свет.

Отверзлись ложесна земли, и появиться

Спешат из недр могил преображенных лица,

В лесах, на пажитях, вблизи или вдали

Все новые тела выходят из земли,

Трещат фундаменты дворцов, когда с размаха

Таранят снизу их восставшие из праха,

И древо чувствует корнями наяву

То локоть, то бедро, то рамо, то главу,

И воды пенятся, когда из их пучины

Всплывают волосы, выныривают спины,

Рождаются из волн, из этих влажных лон,

Отринув глубину и смерть, как легкий сон.

Тела изрубленных по манию тиранов

В момент срастаются и, в целости воспрянув,

Плывут без устали меж пенистых громад

От знойной Африки к земле, где вечный хлад,

И прах спаленных жертв, развеянный ветрами,

Слетается к столбам, где жгло несчастных пламя,

Он обретает плоть, и души в небесах

Готовы к ней лететь, смеясь, забыв свой страх.

Пытливый вопросит: с каким предстанут ликом

Младенец и старик на торжестве великом,

Впредь недоростками иль дряхлыми вконец?

Порой отважный ум и записной мудрец

Рискуют полагать, что век преображенных,

Бесспорно, должен быть и в летах совершенных:

Здесь цифра тридцать три, что значит меру лет,

Когда Спаситель наш покинул этот свет

И превратил свой гроб, свой крест, земной свой жребий

В знак высшего суда, который ждет нас в небе.

От этих радужных раздумий перейдем

К тому, что сказано в Писании Святом.

Вот Человечий Сын, Сын Божий, брат ваш в Боге,

И вот уже конец завещанной дороги.

Небесный слышен гром, разверзла буря ад,

Благие ждут добра, злочинные дрожат.

Кто вырван из огня живым, тот за мгновенье

Изведал жизнь и смерть в их соприкосновенье,

Изведал свой земной предел, свой крайний срок,

И самого себя в себе узнать не мог,

Иное веденье, иное упованье

Зеницу отвратит от самолюбованья,

Преображенный взор красу небес постиг,

А прежний взор не мог узреть сей дивный лик.



загрузка...