загрузка...
 
Символистская рецепция мифологической школы
Повернутись до змісту

Символистская рецепция мифологической школы

Филологи второй половины XIX в. подготовили тот общий интерес к фольклору и мифу, который пробудился у русской интеллигенции начала XX в. Сближение языка, поэзии и мифотворчества, наиболее ярко проявившееся у А. А. Потебни, было в начале XX в. подхвачено символистами (см. статьи «Синтетика поэзии» В.     Я. Брюсова и «Магия слов» А. Белого).

Символисты осмыслили миф как выражение первоначал человеческой культуры, наиболее глубокий способ постижения мира и преображения жизни, воплощение коллективного народного сознания, путь к преодолению субъективизма и индивидуализма [Минц 1979, с. 83]. Сближение образов поэта и мага, теурга, попытка воскресить древнее магическое восприятие слова, отождествление образного познания мира с процессом его творческого созидания, своеобразный панэстетизм — все эти черты мировосприятия символистов делали для них привлекательной именно афанасьевскую версию мифологической теории. Они выдвигали в качестве образца не стилизацию фольклора, а мифотворчество, т. е. «живое и непосредственное проникновение к родникам творчества народного, внутреннее слияние с мифотворящей душой народа и силу органически восполнять и преемственно продолжать ее сокровенную работу» [Иванов 1907, с. 48].

Символисты разработали и воплотили в художественной практике концепцию своеобразного неомифологического искусства [Григорьев 1975; Максимов 1979; Минц 1979; Молчанова 1981; Порфирьева 1987; Крохина 1990; Топоров 1990]. В своих размышлениях о мифе и символе, поэтическом языке и его «магических» функциях теоретики символизма, особенно А. Белый, учитывали и традиции отечественной филологической науки, прежде всего А. А. Потебни [Белькинд 1975; Пресняков 1978, с. 13, 156-165; Weststeijn 1979; Молчанова 1981, с. 213-215; Ильев 1985; Fizer 1988, с. 121-122].

А. Белый посвятил харьковскому мыслителю восторженную статью «Мысль и язык (Философия языка А. А. Потебни)» (1910). Здесь он, в частности, отмечал, что А. А. Потебня установил поразительное сходство между происхождением слов и мифических образов. Все многообразие трудов А. А. Потебни, по мнению А. Белого, «клонится к установлению аналогии между словом и мифом» [Белый 1910, с. 245]. А. Белый полагал, что «многие взгляды Вячеслава Иванова на происхождение мифа из художественного символа... являются прямым продолжением, а иногда лишь перепевом мыслей Потебни, подкрепленных его кропотливыми исследованиями» [там же]. Впрочем, вопрос о соотношении взглядов на мифологию В. И. Иванова и А. А. Потебни нуждается в специальном исследовании.

Некоторые высказывания А. Белого могут быть поняты как переложение идей А. А. Потебни на символистский язык начала XX          в. «Самая живая речь есть непрерывная магия; удачно созданным словом я проникаю глубже в сущность явлений, нежели в процессе аналитического мышления; мышлением я различаю явление; словом я подчиняю явление, покоряю его; творчество жи-вой речи есть всегда борьба человека с враждебными стихиями, его окружающими; слово зажигает светом победы окружающий меня мрак» [Белый 1994, с. 132]. Эти идеи, хотя, конечно, и не в таком стилистическом оформлении уже известны нам из работ Ф. И. Буслаева и А. А. Потебни. Столь же знакомы и мысли А. Белого об отношениях слова и мифа: «Все мифическое мышление сложилось под влиянием творчества языка; образ в мифе становится причиной существующей видимости; отсюда творчество языка переносится в область философии; философия в этом смысле — рост и дальнейшее расчленение мифа» [там же, с. 138].

Большой популярностью в кругу символистов пользовалась книга А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу». В ней находили материалы для своих поэтических образов и А. А. Блок, и С. М. Городецкий, и А. М. Ремизов [Минц, Юлова 1983, с. 104-105; Кумпан 1985; Померанцева 1988, с. 44-87; Левинтон 1978; Доценко 1988; Доценко 1990]. Литераторы начала века обращались к А. Н. Афанасьеву через голову фольклористики последней четверти XIX в., причем никак не учитывали ту критику, которой подверглись «Поэтические воззрения славян на природу» со стороны А. А. Котляревского, Ф. И. Буслаева и др.

А. А. Блок на втором курсе университета слушал лекции И. А. Шляпкина, который кратко характеризовал «Поэтические воззрения славян на природу» А. Н. Афанасьева и особо отмечал языковой аспект мифологической теории. Вопрос о мифологической школе достался А. А. Блоку на выпускном экзамене по словесности [Кумпан 1985, с. 33-34]. В 1906 г. по предложению Е. В. Аничкова А. А. Блок написал статью «Поэзия заговоров и заклинаний» для «Истории русской литературы» под редакцией Е. В. Аничкова, А. К. Бороздина и Д. Н. Овсянико-Куликовского. Исследователи отмечают близость подходов А. А. Блока к «ранней романтической традиции в фольклористике», в частности к идеям Ф. И. Буслаева и особенно А. Н. Афанасьева [там же, с. 43]. По наблюдениям Д. Е. Максимова, в «Поэзии заговоров и заклинаний» А. А. Блок учитывал точку зрения таких ученых, как А. Н. Веселовский, А. А. Потебня и Е. В. Аничков, но испытал и «лирическое воздействие» А. Н. Афанасьева [Максимов 1979, с, 15].

И. Ф. Анненский учился у А. Н. Веселовского в Петербургском университете, считал его своим учителем и с глубоким уважением относился к его трудам. В своих «Книгах отражений» он творчески использовал методы А. Н. Веселовского и А. А. Потебни, сочетая их друг с другом [Лавров 1978; Пономарева 1983; Пономарева 1986].


 



загрузка...