ГЛАВА 2 ИССЛЕДОВАНИЯ И БУДУЩЕЕ

ГЛАВА 2 ИССЛЕДОВАНИЯ И БУДУЩЕЕ

 

Психологическая война является частью цивилизации. Цивилизация независимо от того, какое определение ей дается, не есть что-то неизменное. Это чрезвычайно актив­ная, часто бурная смесь, состоящая из «как» и «почему» мыслят и ведут себя люди. Преходящие факторы в ци­вилизации часто так же важны, как и постоянные. Хотя Соединенные Штаты с 1860 года являются неизменной ча­стью западноевропейской, преимущественно христианской цивилизации, в жизни их народов, его манерах, взглядах, вкусах, привычках, поведении произошли огромные изме­нения. В условиях развивающейся и изменяющейся циви­лизации термин «война» может показаться статическим, неизменным, и в этом смысле можно до некоторой степени сравнивать гражданскую войну в Америке с войной запад­ных держав против Германии в 1939—1945 годах. Однако такое сравнение допустимо только в определенных строгих рамках.

Что представляет собой война

Назначение войны начинает изменяться. Войны теперь ведут с целью совершить или предотвратить революцию. Сейчас это уже не полудикий, полу- благородный вооружен­ный конфликт между суверенными государствами. Кроме того, следует сказать, что война снова становится хрони­ческой [38], причем это относится не к сравнительно одинако­вым по своему общественному устройству государствам, таким, как Соединенные Штаты и Канада, Индонезия и Индия, Ирак и Саудовская Аравия и т. п., между которы­ми вооруженная борьба становится все более и более не­мыслимой, а к государствам, придерживающимся различ­ных идеологий, таким, как Северная Корея и Южная Ко­рея, коммунистический Китай и националистский Китай, Южный Вьетнам и Северный Вьетнам, СССР и США.

Исследование напряженности

Во многих случаях люди решают определенные пробле­мы, когда уже момент для этого упущен. То, что мы назы­ваем «решением», независимо от того, касается оно пра­вительства, государственной политики или личных дел, очень часто не означает выбора одного из правильных кур­сов, а лишь утверждает то, что фактически уже сделано. Если это верно в повседневной жизни чиновников, то это тем более верно в жизни ученых и экспертов, с той лишь разницей, что если правительственные чиновники признают значение определенных проблем спустя несколько месяцев или лет после их возникновения и в конце концов берутся за их решение, то ученые часто ходят вокруг этих проблем десятилетиями, даже когда отпала практическая необхо­димость в их разрешении.

Наиболее ярко эта особенность проявляется тогда, ко­гда напряженность в отношениях между государствами считают причиной войны. Напряженность в международ­ных отношениях, безусловно, весьма способствовала воз­никновению войны 1914 года. Возможно, что напряжен­ность и враждебность в отношениях между государствами в Европе в тридцатых годах позволили фашизму окреп­нуть и превратиться в угрозу и в конечном итоге уско­рили возникновение войны в 1939 году. Трудно, однако, предположить, что причиной начала войны в сентябре 1939 года была непосредственно сама напряженность. Она могла быть только второстепенной, косвенной причиной. Автор считает, что напряженность ведет к увековечиванию такого рода цивилизации, в которой возможны войны. Однако он не склонен полагать, что какой-либо дополни­тельный фактор напряженности в условиях современной цивилизации может быть непосредственной причиной ВОЙНЫ

Природа напряженности исследована довольно основа­тельно. Возможно, важная ее роль в военное время будет еще подтверждена научными методами. Может быть, удастся доказать, что с помощью психологической войны страна А может добиться такой напряженности в отноше­ниях среди привилегированных слоев населения или среди всего населения страны Б, что страна Б не сможет даль­ше продолжать войну. Или допустим обратное: страна в состоянии настолько ослабить напряженность как среди привилегированных слоев, так и среди большинства насе­ления страны Б, что военный потенциал последней будет Ослаблен и ей придется отказаться от решения начать войну.

В целях изучения вопроса уместно допустить, что на­пряженность играет огромную роль во взаимоотношениях между двумя наиболее мощными современными цивилиза­циями: СССР и его союзниками, с одной стороны, и груп­пой западных Держав—с другой. Причинами напряжен­ности между ними являются сложность повседневной жиз­ни, те требования, которые она предъявляет к психологи­ческой организации каждого отдельного человека, наличие в распоряжении каждой цивилизации технических средств массового общения, а также свобода каждой цивилизации при случае обратить свою ненависть против членов другой цивилизации, объявив их виновниками напряженности, вместо того чтобы признать собственную ненависть дейст­вительной причиной существования напряженности[39].

Другими словами, трудно быть человеком нового вре­мени, которое заставляет людей быть неуравновешенными и вспыльчивыми. Неуверенность и возбуждение приводят к появлению страха, страх легко переходит в ненависть, ненависть быстро приобретает политические формы и спо­собствует появлению реальной угрозы в виде атомной бом­бы и управляемых снарядов. Реальность угрозы подтвер­ждает наличие реальной ненависти, которая породила угрозу. Таким образом, замыкается цикл движения по кру­гу от неуверенности к страху, от страха к ненависти, от ненависти к вооружению, затем все снова повторяется, и так продолжается без конца.

Революционные возможности в психологии

 

Возможно, но не вполне вероятно, что быстрое разви­тие на Западе психологии и родственных ей наук поможет дать ответ на многочисленные вопросы, которыми обеспо­коены современные американцы. Из них самым главным сейчас, безусловно, является вопрос о войне и мире. Вто­рым по значению можно считать вопрос о достижении победы в случае войны. В существующей научной лите­ратуре по вопросам психологии войны, психики масс в различных условиях, психологии современной внешней по­литики нет никаких фактов, подтверждающих мнение о том, что разумное решение наших «проблем» якобы уже pjg за горами. Дело в том, что под этими «проблемами» скрываются чуть ли не все стороны нашей жизни, а отве­тить на загадки, выдвигаемые жизнью, пожалуй, труднее, чем постичь какое-либо предсказание дельфийского ораку­ла ! или дать правильную оценку единичному научному эксперименту.

Военным и политическим лидерам США нужно больше придавать значения новым, весьма действенным факторам, влияющим на взгляды и рассуждения американцев не только в научных сферах, но и среди широких масс на­рода. Если тот или иной руководитель или же его опытный консультант будут сосредоточивать все свое внимание

своей ненависти к сторонникам борьбы за мир и разрядки междуна­родной напряженности, к сторонникам борьбы за подлинную демокра­тию и социализм. —Прим. ред.

1 Дельфы город в Древней Греции. По преданию, в Дельфах

существовал оракул, предсказывавший людям их судьбы. Эти предска­зания были обычно настолько туманны, что их невозможно было по­нять. — Прим. ред.

только на проблеме обеспечения победы в войне, основы­ваясь на нашем прошлом опыте, то они рискуют прогля­деть новые, совершенно иные методы решения сущест­вующих сейчас проблем, вытекающие из правильной оцен­ки современной обстановки. Нельзя всегда считать отступ­ление от прежнего курса только признаком слабости, как это обычно полагают, если критерии прошлого берутся в качестве безусловной истины. Люди, родившиеся в 1910 - 1920 годах, могут иметь иные представления о жизни, чем те, кто родился в 1930—1940 годах. И вполне возможно, что поколению, рожденному именно в этот период, будут свойственны такие черты, которые совсем не понравятся людям старшего поколения.

Приходится, к сожалению, констатировать, что в холод­ной войне начала пятидесятых годов пропаганда Соеди­ненных Штатов опиралась на взгляды и идеалы, которые были гораздо старомоднее тех, которые выдвигали ком­мунисты. Поэтому борьба между американцами и комму­нистами во многих районах мира выглядела как борьба американского старого против коммунистического нового.

Развитие современной цивилизации обязательно сопро­вождается изменениями характера войны. Эти изменения находят свое отражение как в целях войны, так и в мето­дах ее ведения. Возможно, что перед реальной угрозой применения атомного и термоядерного оружия государ­ства будут все больше и больше прибегать к малым вой­нам и операциям полувоенного характера, приносящим определенные стратегические преимущества, не ставя в то же время мир перед опасностью потрясений катастрофи­ческого характера. Командование американской армии в весьма секретном порядке исследует возможности ведения

малых и ограниченных войн. Соображения безопасности HP

позволяют автору обсуждать здесь некоторые интерес­ные данные по этому вопросу.

Научно-исследовательская деятельность

Правительство Соединенных Штатов разработало до­вольно основательную программу обширного комплекса всевозможных научно-исследовательских работ. Большая часть этой программы, совершенно естественно, обращена к физическим и техническим наукам, которые обычно дают наиболее ощутимые результаты. Значительные успехи достигнуты также в медицине и родственных ей областях

знаний. Определенные изыскания проводятся и в сфере, непосредственно примыкающей к психологической войне. Эти изыскания заслуживают подробного описания, НО при этом необходимо помнить, что исследования в области пси­хологической войны не могут влиять на психологическую войну в такой же степени, как научные достижения в других областях. Последние изменяют характер всей вой­ны, а стало быть, оказывают свое воздействие и на войну психологическую.

Вся научно-исследовательская работа американской армии строится как бы в двух направлениях. Первое из них можно условно назвать работой по созданию принци­пиально новых образцов. Она включает разработку но­вого оружия и ТЕХНИКИ, новых технологических процессов, новых способов ведения войны и т. п. и строится на ис­пользовании всех новейших достижений науки, которые сперва изучаются с точки зрения их полезности в военном деле. Вторым направлением является работа по улучше­нию уже существующих образцов, то есть по созданию но­вых модификаций, внесению изменений в принятую техно­логию, повышению ее экономичности. Эта работа более скромна, но в некоторых случаях и более перспективна. Оба направления в научно-исследовательской работе в целом присущи и изысканиям в области психологической войны.

Научно-исследовательская работа по созданию новых средств и методов ведения психологической войны

Ко времени окончания военных действий в Корее в психологической войне почти не было каких-либо значи­тельных изменений под влиянием научно-исследовательских достижений в этой области. Листовки, распростра­нявшиеся американской армией в Корее, были нисколько не лучше листовок периода второй мировой войны и поч­ти не отличались от них. В силу существовавших в этой стране своеобразных политических условий и ограничений радиопропаганда по своему содержанию была даже хуже, чем во время военных действий в Европе. В смысле так­тического использования громкоговорящих установок в Корее был сделан значительный шаг вперед по сравнению с тем, что было в период второй мировой войны, однако такому, не особенно технически грамотному человеку, ка­ким является автор, наши громкоговорящие установки в Корее показались ничуть не лучше (если только они вообще отличались чем-либо) аналогичных установок ком­мунистов.

Научно-исследовательская работа принципиального ха­рактера в области психологической войны могла дать вой­скам очень много, однако разрыв между научными до­стижениями и практическим их применением в военных целях был слишком большим, чтобы предположить, будто эта научно-исследовательская работа могла хоть в какой- то мере изменить американскую программу психологиче­ской ВОЙНЫ.

Научно-исследовательская работа по улучшению средств

и методов ведения психологической войны в Корее

Этот вид научно-исследовательской деятельности в пе­риод военных действий в Корее давал крайне неровные результаты *.

В начале, военных действий армейские офицеры аппа­рата психологической войны показали, что сухопутные войска обладают определенными тактическими возможно­стями, которые можно очень эффективно использовать в интересах пропаганды на поле боя. В корейской войне ставились различные опыты, и, хотя ни один не оказался столь эффективным, чтобы повлиять на исход войны, часть их все же принесла определенную пользу в тактическом отношении, а некоторые сыграли свою роль, ускорив в от­дельных случаях сдачу солдат противника в плен.

Одним из объектов изучения был сам процесс сдачи в плен. Ведь сдача в плен не означает, что какой-то солдат противника скажет «да» или «нет» войне в целом. Он мо­жет говорить «НвТ» тысячу раз и все же стрелять в нас. Действительный, физический процесс сдачи в плен весь­ма сложен.

Американская общественность не знала, что во время военных действий в Корее северокорейские и китайские коммунисты выделяли больше средств на радиопропаганду и имели большее количество часов вещания, чем мы. Язы­ковые различия между китайцами и американцами на­столько велики, что американцам трудно осознать тот факт, что китайские радиопередачи охватывали большую аудиторию и с большим эффектом, чем наши.

Ограничения, принятые американцами в этой области, объяснялись отчасти тем, что сама война эта была огра­ниченным конфликтом.

Философы и достижения в области пропаганды

Со времени окончания второй мировой войны профес­сиональные философы почти ничем не обогатили специаль­ную литературу по вопросам психологической войны. Фи­лософия предоставляет возможность пересмотреть культур­ные ценности. Главной фигурой из философов в Управле­нии психологической стратегии был доктор Джордж Мор­ган. Он стал видным дипломатом и одновременно экспер­том по Советскому Союзу.

Когда комиссия Вильяма Джексона настойчиво требо­вала обратить внимание на новые термины и идеи, против которых необходимо было сосредоточить усилия амери­канских пропагандистов в новых стратегических усло­виях международной обстановки, ее призыв был гласом вопиющего в пустыне. Философы могли бы ответить на не­которые из возникавших тогда вопросов, но они больше чем кто-либо другой не любят, когда их торопят. Автору никогда не приходилось слышать, чтобы американское правительство конфиденциально пригласило философа для исторического обоснования непременной военной победы Соединенных Штатов в будущем Можно назвать лишь

двух прямо противоположных по характеру писателем —- Ф. С. к. Нортропа и Эриха Фромма, книги которых иг­рают большую роль в области международной пропаганды. Однако связь между ними кажется весьма относительной.

Вклад литераторов

Почти все лучшие пропагандисты различных стран в большей или меньшей степени являются людьми, имеющи­ми литературные навыки. Художественная и культурная стороны литературного творчества легко находят приме­нение в пропаганде. Писатель Элмер Дэвис одновременно является беллетристом и комментатором. Роберт Шер- ВУД один из наиболее выдающихся драматургов Америки. Мао Цзэ-дун — поэт и философ и в то же время руководитель коммунистической партии. Среди тех, кто работал в аппарате психологической войны США во время второй мировой войны, были такие известные американ­ские писатели-беллетристы, как Джеймс Гоулд Коззенс, Пэт Фрэнк, Джером Вейдман и Мюррей Дайер

Хотя писатели и приспосабливали свои произведения к пропагандистским целям, лишь немногие из них должным образом чувствовали специфику этой весьма своеобразной литературной деятельности или соответствующим образом готовились к работе в области пропаганды. Но их вклад, возможно, еще скажется в будущем.

Социальные науки

Американская ассоциация по изучению общественного мнения является профессиональным объединением пропагандистов и специалистов по анализу общественного мне­ния. Ее журнал «Общественное мнение», выходящий один раз в квартал, представляет собой основное печатное из­дание в этой области. В ассоциацию входят многие социо­логи и психологи. Среди них очень много видных деятелей, например такие практики, как доктор Джордж Гэллап и Эльмо Роупер, и кончая сугубо теоретиками, как профес­сор Натан Лейтес и Хадлей Кэнтрил.

Факты говорят, что социологи оказывают пропаганди­стам наибольшую пользу тогда, когда их приглашают си­стематически, а не от случая к случаю для подкрепления отдельных пропагандистских положений. К сожалению, мы до сих пор еще не располагаем пособием, в котором бы излагалась политика в области распространения знаний. А ведь усвоение тех или иных истин, контроль за их воз­действием, запрещение или распространение определенных знаний являются в настоящее время важным фактором в деятельности правительственных органов как в сфере про­паганды, так и за ее пределами.

Психология и смежные с ней науки

Психологи написали огромное количество трудов (в том числе очень много закрытых), посвященных пропаганде. Под влиянием некоторых из этих работ появились исклю­чительно важные новые веяния в пропаганде, и в случае большой войны коммунистов ждут в области пропаганды весьма неприятные сюрпризы. Отдельные труды повторяют старые истины, которые, возможно, окажутся приемлемы­ми для американской армии в боевых действиях настоя­щего или будущего.

Одним из наиболее выдающихся достижений психоло­гов, социологов и специалистов родственных им наук в пе­риод второй мировой войны были изыскания в области количественного анализа, проводимого в целях изучения действенности пропаганды. Привнесение в пропаганду количественной оценки, используемой для того, чтобы определить возможную реакцию аудитории или результаты пропаганды, дает весьма ощутимый эффект. С помощью такого анализа, конечно, нельзя дать исчерпывающего от­вета на все без исключения вопросы, как это считают наи­более ярые приверженцы этого метода. Как обычному че­ловеку, так и специалисту те или иные стороны поведения людей кажутся особенно значительными тогда, когда о них рассказывают в повествовательной форме. Если же для характеристики действий человека ИСПОЛЬЗОВАТЬ. вме­сто живого рассказа одни только цифры, диаграммы и гра­фики, то в этом случае, разумеется, характеристика полу­чится весьма неполной. Поэтому можно не опасаться, ЧТО такая оценка полностью заменит обычную Описательную, став единственным средством исследования в области пропаганды.

Количественная оценка дает широкое поле ДЛЯ дискус­сий между пропагандистами и не пропагандистами. В этом состоит ее главное преимущество. Во многих случаях ко­личественная оценка результатов пропаганды может дать исчерпывающие данные там, где выводы о провале или успехе пропагандистской операции будут основываться только на чьем-то личном авторитете. В условиях цивили­зации нашего типа, в силу особой приверженности амери­канцев к технике и цифрам, количественная сторона в про­паганде имеет особое значение

Планирование научно-исследовательской деятельности

Всякая пропаганда предполагает определенную сте­пень планирования: пропагандист должен уметь предста­вить себя в обстановке, с которой он не сталкивался в своей повседневной жизни, и быть готовым доходчиво рас­сказать людям о том, чего они еще не знают. Многое пред­стоит сделать в области исследования тактики психологи­ческой войны, хотя в отношении количественного анализа Соединенные Штаты за последние четыре года добились значительных успехов. Но есть и другая сторона планиро­вания, которую нужно осветить. Сделать это очень трудно в силу опасно ненаучного характера проблемы. Для на­глядности рассмотрим нашу задачу следующим образом. Соединенные Штаты за день до начала войны с каким-то предполагаемым ПРОТИВНИКОМ, например с Советским Сою­зом, характеризуются определенными конкретными дан­ными. У населения страны сложились определенные при­вычки и взгляды на пропаганду, оно верит в нее и соответ­ствующим образом реагирует на сообщения прессы, ра­дио и других средств массового идеологического воздей­ствия.

Но вот война началась, и через день после этого Со­единенные Штаты, естественно, уже как-то изменились, стали не такими, какими они были до начала войны. Через месяц Соединенные Штаты уже будут не США, какими они были в первый день войны, а в результате быстрых и разнообразных перемен станут какими-то США 28- Три со­ветские водородные бомбы и двенадцать атомных могут вызвать большие изменения в наших национальных, эко­номических, политических и психологических характери­стиках, и никто, даже американец, не может предсказать, каковы будут эти изменения. Самое большее, что можно сделать, так это быть готовым изучать те или иные изме­нения после того, как они произойдут, осознать силу и на­правление этих изменений и оценить их значение в плане ведения войны.

То же самое относится и к СССР. Эта страна, как и любое другое большое государство, в ходе войны претер­пит какие-то изменения. Кто мог бы предвидеть такое возрождение русского патриотизма и традиций, какое про­изошло в результате нацистского вторжения в 1941 году? [40] Даже если мы знаем, что представляют собой русские в момент начала войны, мы все равно не будем знать, как быстро и в каком направлении они перестроятся после того, как война началась.

Поэтому-то серьезное изучение перспектив американо-­русской войны является очень трудным делом. Это поистине настоящая проблема, с которой связаны три группы ПОСТОЯННО изменяющихся факторов. Первая группа — американский народ с его институтами и образом жизни; Вторая —русские и союзные им народы со своими инсти­тутами и образом жизни; третья—непрерывно изменяю­щиеся методы идеологического воздействия, используемые обеими сторонами. Даже сейчас, только на основании изу­чения характера американского народа и его прошлого,

можно сказать, что если коммунистические лидеры Совет­ского Союза начнут всеобщую войну, то в конце ЭТОЙ войны, очевидно, произойдет примирение народа США с русским Народом[41]. Другими словами, США и СССР[42] могут и должны будут находиться в каких-то определен­ных отношениях, основой которых будет стремление устра­нить причиненные войной разрушения, установить поли­тическое я культурное примирение и устроить мир таким образом, чтобы оба великих народа могли поддерживать его с энтузиазмом и надеждой.

США и СССР — это воображаемые величины. США и СССР за день до войны или в день начала военных действий будут понятиями совершенно конкретными. Аме­риканская наука во многих областях может помочь в деле развития средств массового общения и таким образом ока­зать содействие нашим вооруженным силам. Но для этого нам надо научиться подмечать изменения в советском ру­ководстве и среди советского населения в ходе войны. Мы должны обладать способностью не только угадывать, что произойдет с русскими физически, но и уметь оценить и понять их внутренние психологические процессы. Это — грандиозная задача. Мы ни в малейшей степени не уве­рены в том, что наши научно-исследовательские органы уже сейчас могут предложить нам соответствующую программу исследовательских работ, необходимых для ре­шения этой задачи.

Можно, пожалуй, даже сказать так: если американцы научатся понимать русских до войны и во время войны, то тогда можно будет считать, что отныне наша страна впер­вые в истории стала по-настоящему бдительной по отноше­нию к противнику.

В прошлом обычно все дело сводилось к тому, что по­тенциальному противнику давали стереотипную характе­ристику, преувеличивая ею отдельные национальные осо­бенности, наделяли самыми гнусными, бесчеловечными чертами реального противника во время войны и, наконец, возводили его в друга после войны.

Немцы потерпели трагическое, ошеломляющее и, пожа­луй, решающее психологическое поражение в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике и на Украине, проявив исключительное непонимание русско­го и украинского характеров. Немцев погубило их соб­ственное невежество, они потерпели крах потому, что ду­мали, будто бы знают истину.

Возможности проведения тайных операций

Развитие средств и способов ведения психологической войны не должно быть предано забвению в мирное время. Многие из тех исследований, которые были проделаны для ОВИ во время второй мировой войны, получили затем дальнейшее развитие и явились серьезным научным вкла­дом в этнологию, антропологию и психологию. Научно- исследовательские работы, осуществленные машинострои­тельной корпорацией «Рэнд корпорэйшн» после ВОИНЫ; были частично опубликованы открыто и пополнили наши знания не только в сфере пропаганды, но и в области изу­чения человечества вообще. Проект РАДИР, выполненный в Стенфордском университете, научно-исследовательские работы по России в Массачусетском ТЕХНОЛОГИЧЄСКОМ ин­ституте и Гарвардском университете, а также другие ис­следования дали много полезного в деле изучения и обсуждения этих важных вопросов в частных организа­циях.

С другой стороны, весьма отрадно отметить, что многие очень опасные технические приемы и средства, разрабо­танные ОСС для ведения подрывной пропаганды и до­вольно успешно применявшиеся в Европе, не проникли во внутриполитическую жизнь США и не повлияли на дело­вую конкуренцию и другие формы наших внутренних взаи­моотношений. После войны часто возникает опасность пе­ренесения грубых пропагандистских методов военного вре­мени с полей сражений в мирную внутриполитическую жизнь. Избирательные кампании по выборам президента в 1948 и 1952 годах не дали нам примеров подобного рода,

ХОТЯ среди сторонников Стивенсона и Эйзенхауэра было немало людей, имевших богатый опыт работы в аппарате психологической войны во время второй мировой войны.

Часто забывают о том, что некоторые наиболее опас­ные и глубокие революционные перевороты XIX века осу­ществлялись без согласия или помощи стоящего у власти правительства. Карл Маркс, безусловно, не был изобрете­нием лорда Пальмерстона. Бакунин не являлся сотрудни­ком министерства иностранных дел Франции.

В послевоенном споре по поводу американо-русского соперничества часто советуют, чтобы США противопостав­ляли подрывным действиям Советского Союза свои соб­ственные подрывные действия против СССР

Одним из основных препятствий в проведении Соеди­ненными Штатами тайных операций является всестороннее расширение полномочий, укрепление власти, авторитета и ответственности федерального правительства. Подобное положение не позволяет руководить конспиративными дей­ствиями в других странах с территории Соединенных Шта­тов без разрешения соответствующих американских вла­стей. А эти власти в силу существующих международных законов такого разрешения дать не могут.

Нам кажется желательным, чтобы, в случае если хо­лодная война просуществует долго, США пересмотрели соответствующие ограничения для своих граждан и попы­тались изменить законы таким образом, чтобы они разре­шали вести скрытую проамериканскую деятельность, запрещая в то же время подобную деятельность против

США. Тут мы неизбежно оказываемся перед загадкой: каким образом правительство может сказать «да» одному и «нет» другому, не зная наперед, что потом произойдет *.

Разгадку, по-видимому, следует искать в наших старых законах, согласно которым ослабление правительственного контроля в тех или иных сферах жизни не исключает от­ветственности определенного лица в том случае, если его действия наносят вред правительству Соединенных Шта­тов, и исключает такую ответственность, если действия определенного лица направлены во вред противникам США.

Будущее психологической войны

Психологическая война стала признанным видом искус­ства. Если в период с 1919 по 1940 год в США не было ни одного специалиста в области психологической войны, то начиная с 1945 года этим занималась очень большая группа кадровых офицеров и офицеров-резервистов, гражданских консультантов и демобилизованных ветеранов войны. Очень многим военным учреждениям было вменено в обязанность в той или иной степени заниматься вопросами психологи­ческой войны. Было отобрано и подготовлено достаточное количество опытных работников из рядового и офицерско­го состава. Радиосредства и средства по изданию и распро­странению листовок сейчас могут повсюду следовать за на­шими сухопутными, морскими и воздушными силами. В Управлении ‘ПО координации операций, ПОДЧИНЯЮЩЕМСЯ Со­вету национальной безопасности, существует стратегиче­ский центр глобальной пропаганды Соединенных Штатов, который в случае начала войны может быть немедленно приведен в боевую готовность.

Но это еще не все.

Одна из парадоксальных, но исключительно верно под­меченных особенностей изучения и ведения пропаганды заключается в том, что чем больше люди знают о пропаган­де, тем лучше они могут противостоять ей.

Пропаганда была страшным пугалом в двадцатых годах нашего столетия. По крайней мере для большинства тех, кто родился до 1920 года, она, вероятно, и сейчас ка­жется страшно опасной и отвратительной, хотя этого нельзя сказать относительно американцев, родившихся после 1930 года. Что же касается тех, кто родился в пе­риод 1920—1930 годов, то они расходятся в своих взгля­дах на пропаганду, причем это расхождение зависит глав­ным образом от конкретной обстановки.

Психологическая война не является каким-то волшеб­ным средством. Это вспомогательное оружие современной войны и полезная составная часть современной стратегии. Если определенный политический курс разработан доста­точно разумно и служит действенным средством Сдержи­вания войны, то мероприятия психологической войны, под­крепляющие эту стратегию, также будут служить делу предотвращения войны. Психологическая война требует признания и учета всех повседневных изменений в области стратегии и военного искусства.

Поскольку оружие массового поражения с каждым днем усиливает напряжение и подавленность людей, выну­жденных жить в атмосфере постоянной, хотя и не совсем ясно выраженной угрозы атомной бомбардировки, задача пропагандистов состоит в том, чтобы приободрить и успо­коить людей.

Положение, в котором сейчас находится мир, опасно в силу современного технического прогресса, а вовсе не по­тому, что люди научились вести психологическую войну. Психологическая война, конечно, является оружием, но это оружие, безусловно, самое гуманное

В самом деле, можно ли найти другое такое оружие, которое лишает солдата противника способности сражаться, спасая тем самым ему жизнь? Психологическая война своим оружием стремится привлечь на СБОЮ сторону/ жи­вого солдата противника, чтобы затем отпустить его домой как своего друга. Никакое другое оружие не обладает по­добными свойствами.

Психологическая война независимо от того, как она будет называться в будущем, не может быть изъята из арсенала современной войны.