загрузка...
 
Глава четырнадцатая В ЦЕНТРЕ ВОЕННОЙ БЮРОКРАТИИ
Повернутись до змісту

Глава четырнадцатая В ЦЕНТРЕ ВОЕННОЙ БЮРОКРАТИИ

Особой страницей в моей жизни останется работа в центре. Мой переход не был неожиданностью. О перспективе нового назначения я знал со слов командующего за несколько месяцев до этого события в моей жизни. Моя семья была готова к такому повороту, и вот он произошел.

Я быстро освоился с другой обстановкой, новыми обязанностями, или как принято было говорить, с ходу врос в более высокую должность. Этому способствовал опыт работы в штабе армии на двух должностях. Но изменился масштаб. Если территория, на которой размещались ракеты Смоленской армии ограничивалась Белоруссией, республиками Прибалтики, Псковской и Ленинградской областей, то теперь география моих забот вписывалась в границы Союза. Резко изменился характер работы.

Главное направление работы для командующего и штаба армии - полки, дивизии, главком и главный штаб в основном замыкались на высших звеньях управления страны и армии. Повседневным контролем состояния войск, решением различных нужд и запросов снизу занималась только часть аппарата главкома, остальных в войсках никогда не видели. Только с переходом в центральный аппарат я начал понимать, почему, работая командиром полка, начальником штаба дивизии, заместителем начальника штаба ракетной армии, неоднократно задумывался над тем, чем заняты высшие звенья управления и что так отрывало от войск главный, генеральный штабы. Ведь мы их не ощущали месяцами, а то и годами.

Главком и его чрезмерно раздутый аппарат главкомата, как и Генштаб стали жертвами громадной бюрократической неразберихи, которая царила во всем центре. Коллегии министерства обороны, министерств оборонной промышленности, заседаний в ЦК, в Совете Министров, различные согласования в конструкторских, научно-производственных объединениях, конференциях, собраниях и т. д. и т. п. поглощали вверху все и всех. Громадная махина вертелась, крутилась, напоминая громадного кота, мечущегося за своим хвостом. Вся эта кутерьма виделась нами только по военным вопросам, вокруг оборонного бюджета. Министры большого количества оборонных министерств, генеральные директора конструкторских бюро были слишком далеки от истинных нужд обороны. Напрягаясь изо всех сил они преследовали свои узковедомственные ин-

 

 тересы: натягивая одеяло на себя, рвали оборонный бюджет, требуя все новых вливаний.

Свежему человеку, попавшему в эту круговерть, дико было наблюдать, как открыто под разными соусами проталкивались на военный прилавок образцы вооружения с грубыми отклонениями от раннее согласованных тактикотехнических требований. Но уж если удается протолкнуть, это выставлялось как громадный успех нашей науки и техники, вслед за этим новая мощная вспышка Героев Труда, солидная группа новых лауреатов Ленинских и Государственных премий.

С такой же помпой преподносилось новое поколение пусковых установок на самоходном шасси. Сработанные с отклонениями от согласованных условий в конструкторских бюро, на нашу «радость» они посыпались с заводов с большими недоделками в полки и дивизионы. Легенды о фантастической живучести ракетного комплекса СС-20, родившиеся в тех же стенах, где и проектировался, и, конечно, подхваченные некоторыми военными журналистами, рассыпались в первые часы, когда эта махина выползала на полевые и лесные дороги. Полежав на боку, такая пусковая установка в лучшем случае, могла быть зачислена в разряд учебных, а в основном после опрокидывания ракеты и головные части подлежали лишь утилизации.

Мечта ракетчиков иметь подвижный грунтовый ракетный комплекс с низкой посадкой центра тяжести, так и осталась лишь на бумаге.

Более того, нам буквально был навязан полиатив уже существующего подвижного комплекса с ракетой средней дальности, более массивный и менее маневренный, но уже с межконтинентальной ракетой.

В первой половине 80-х годов в ракетные войска стали поступать первые подвижные пусковые установки с ракетой межконтинентальной дальности СС-25, это зарубежный шифр, мы его звали «Тополь». Свыше 100 тонн весом, на семиосном шасси, это действительно было движущее чудище, «мастодонт» как его стали называть в войсках.

Мы, военные, не успели с разработкой предложений по созданию малогабаритного подвижного ракетного комплекса тоже с ракетой межконтинентальной дальности. И вот, как нас успокаивали, со стапелей пополз злополучный «Тополь». Сегодня, после всех перепитий в стране, он стал основным для всех вариантов базирования.

Нет слов, новый ракетный комплекс «Тополь» обладал некоторыми преимуществами по сравнению с уже существующими подвижными грунтовыми комплексами, но в главных позициях он им уступал. Он потерял главное качество, которое наиболее ценно в подвижных комплексах - маневренность.

Мобильный грунтовый ракетный комплекс несет на себе межконтинентальную, трехступенчатую, твердотопливную ракету, оснащенную одной (договор СНВ-2 ограничивал количество головных частей) боеголовкой.

Это была довольно мощная ракета, способная нести до цели груз весом более тонны, на расстояние более чем 10 тысяч километров.

Семиосное шасси с громадным весом по полю двигалось тяжело, недоставало мощности ходового двигателя. Но ничего другого у нас не было, а после развала Союза мы уже не были способны производить что-нибудь новое. Только бессилие толкает рассматривать эту ракету, как единственную для замены ракет с истекшими гарантийными сроками, в том числе после некоторой модернизации и для размещения в шахты.

В подвижном варианте новшеством было то, что ходовой двигатель пусковой установки был выведен из пускового цикла, подъем контейнера с ракетой в вертикальное положение осуществляется с помощью пороховых двигателей, несколько улучшена автоматика развертывания пусковой установки на марше. Немаловажным было и то, что эта ракета оказалась единственной, которая полностью комплектуется российскими заводами.

Но в наследство от своего родителя «Пионера» «Тополь» сполна получил все его недостатки и, главное, ту же способность легко опрокидываться на любой «кочке». В общем, беда от этого комплекса может настигнуть самым неожиданным образом. Стоит ли рисковать?

Думаю, что мы как раз подошли к тому, чтобы вместе порассуждать о возможных тенденциях развития стратегических ядерных сил. Такие разговоры велись всегда, в закрытой и открытой печати.

В меньшей степени мне приходилось участвовать в спорах по поводу того, какому оружию, а значит, какому виду вооруженных сил необходимо отдавать предпочтение, за кем остаются приоритеты в будущем. Видимо, такие дискуссии нужны, и в первую очередь затрагиваются интересы Ракетных войск стратегического назначения, военно-морского и воздушного флотов. На уровне Совета обороны, высших штабов такой разговор носит не только теоретический, но и прикладной характер. Может быть, подобные дискуссии было бы полезным развернуть более широко, с привлечением специалистов такой тематики.

Более глубоко и обстоятельно, видимо, нуждается в рассмотрении вопрос соотношения ракет наземного, морского и воздушного базирования. Но не менее важен разговор, касающейся и одних Ракетных войск стратегического назначения. Здесь также соотношение, но только между подвижной и стационарной группировками.

Из-за отсутствия нормального финансирования, а, главным образом, в связи с потерей промышленных мощностей, вынужденная ставка делается на одну ракету СС-25. Разговор о приоритетах, в том числе и в рамках средств наземного базирования, важен и потому, что, без всяких сомнений, в мире будет продолжаться тенденция на сокращение ядерного оружия. Это так или иначе повлечет за собою грядущую, неминуемую реорганизацию Российской армии, и в первую очередь, стратегических ядерных сил.

Вот тут - то и к месту было бы иметь научно-обоснованный вариант, соотношения группировок ракет всех способов базирования, сбалансированный с США.

В главкомате ракетных войск с появлением на вооружении подвижных пусковых установок с межконтинентальными ракетами на борту, возникли различия во взглядах на приоритетность того или иного способа базирования. Бывший главнокомандующий маршал В.Ф. Толубко, несмотря на свое танковое прошлое, был горячим сторонником ракет с шахтными пусковыми установками. Он исходил из того, что они проще и дешевле в эксплуатации, на таких стартах более устойчиво обеспечивается постоянная боевая готовность ракет.

Однако при таком виде базирования с новой силой встает давний, застрявший в зубах, вопрос живучести. Эту проблему, видимо, не решить, не увязав ее со взглядами на характер ракетно-ядерной войны. Трудно или совершенно невозможно определенно утверждать, по какому сценарию будет развязана большая война, как долго она может продолжаться и, наконец, на каком ее этапе будет применено ядерное оружие? Все эти вопросы и бесконечное числе других могут встать при рассмотрении этой проблемы. Оценив это обстоятельство, видимо, с массой возможных вариантов, только тогда можно приступать к главному «ритуальному танцу», а именно, определять что же лучше: подвижные или стационарные пусковые установки, а в последнем случае - какими должны быть шахты. Высокозащищенные, дорогостоящие сооружения или же шахты, позволяющие поддерживать заданные параметры для надежности хранения и поддержания в боеготовом состоянии ракет и головных частей?

Все эти рассуждения не новы, но всегда вновь и вновь возникают в связи с изменениями обстановки в мире, в стране, в армии.

В начале 80-х годов наши рассуждения базировались на других возможностях, на другой оценке военного противостояния, на нашем стремлении получить более совершенное, наисовременнейшее средство для перевооружения войск. К этому времени ракета получила на борт вычислительный комплекс, она стала более независимой от местных систем управления. Пусковая установка становилась автономной и управляемой непосредственно из центра. Это подстегивало, возбуждало наши горячие головы, порождая все новые полуфантастические мечты.

Так родилась идея совершенно безлюдного ракетного комплекса со своей автономной энергетической установкой, законсервированной ракетой с высокой степенью боевой готовности. С трудом нам удалось достигнуть согласия конструкторов и руководства страны на разработку тактико-техни- ческих требований такого ракетного комплекса. Суть идеи сводилась к тому, что малогабаритная твердотопливная ракета размещалась в сверхпрочный контейнер, снабженный наземными средствами управления и специ- апьными аккумуляторными батареями длительного пользования. Такие контейнеры сбрасывались бы в безлюдных местах Крайнего Севера, прятались в грунт на определенную глубину и ограждались невидимыми средствами охраны.

В таком состоянии они должны были находиться в течение всего гарантийного срока, периодически подвергаясь регламентным работам. По команде с центральных пунктов управления контейнер поднимался в вертикальное положение и производился бы отстрел ракеты. При этом мы лелеяли надежду, что присутствие людей должно быть исключено. Вскоре сторонников этой идеи мы смогли приобрести среди высшего руководства страны. Генштаб успел произвести подсчет количества высвобождаемого личного состава и определить материальный эффект при создании группировки подобных пусковых установок.

В Генштабе эта идея стала обрастать еще более неожиданными предложениями. Так появилось предложение малогабаритные ракеты разместить на водном и даже воздушном транспорте.

Но не долго тешились мы своей надеждой. Промышленность встала на дыбы. Одно дело идея, даже самая приземленная, другое дело - возможности нашей промышленности. Хотя сам новый куш заказа был лакомым куском для Министерства оборонной промышленности, но кишка конструкторских организаций, а тем более производств, оказалась тонковатой. С нашей технологией производства, как высказались по этому поводу конструкторы, невозможно не только серийное производство подобных комплексов, но проблематично выйти на экспериментальный образец. Если ракету с такими характеристиками разработать и пустить в производство все же было реально, то наземное пусковое оборудование могло бы стать неразрешимой проблемой.

И вот промышленность, имея кое-какие наработки и, боясь потерять наш заказ, выходит со встречным предложением, суть которого сводится к тому, чтобы, используя малогабаритную ракету, усадить ее на укороченное четырехосное шасси, таким образом получить малогабаритный «Тополь». Генеральный конструктор А.Д. Надирадзе, заручившись поддержкой Д.Ф. Устинова, начал зондировать почву в ЦК, где тоже находит сторонников. Теперь уже наше мнение не шк важно.

Нам ничего не остается, как только соглашаться. Однако мы решили все же сделать попытку несколько улучшить характеристики маленького «Тополя». Мы предложили наряду с той пусковой установкой, которую разработало научно-производственное объединение А.Д. Надирадзе, рассмотреть возможность размещения малогабаритной ракеты на автопоездах, имитированных под рефрижираторы, а также попытаться разработать стационарный вариант, подобие раннее предлагаемого безлюдного комплекса, но с минимальным числом обслуги. Нами были изготовлены макеты предлагаемых комплексов настольного масштаба. Наибольшее оживление при демонстрации этих «игрушек», а со стороны промышленников открытые насмешки, вызвал макет малолюдного стационарного комплекса, где был изображен усатый прапорщик с семьей, пятнистая корова перед домиком и стог сена. Такой картинкой мы хотели создать видимость хутора и его жильцов и, тем самим, легендировать позицию пусковой установки. В общем мы напрягались, чтобы хоть чуть-чуть отойти от традиционного внешнего облика подвижных ракетных комплексов, от упрощенной схемы боевых стартовых позиций.

Но здравый смысл наших предложений не победил, сила власти была на нашей стороне. Окончательно были утверждены тактико-технические данные, предложенные промышленностью, и вышло в свет Постановление ЦК КПСС и Правительства по разработке летных испытаний и начале серийного производства нового ракетного комплекса с малогабаритной ракетой. Так родился и начал гулять по кабинетам проект ракетного комплекса под кодовым наименованием «Курьер».

Где-то в феврале 1985 года был разработан эскизный проект. Нас, ракетчиков, он не мог удовлетворить. Генштаб во главе с С.Ф. Ахромеевым и Главное управление вооружения министерства обороны во главе с В.М. Шабановым заняли промежуточную позицию между нами и промышленностью, открыто нас не поддержали. А весь сыр бор разгорелся в связи с тем, что эскизный проект, разработанный промышленностью, не соответствовал раннее утвержденным тактико-техническим характеристикам. На коллегии министерства обороны, где обсуждался предложенный эскизный проект, новый министр Л.С. Соколов, также, как и его предшественник Д.Ф. Устинов, пасовавший перед промышленниками, обвинил ракетчиков в том, что мы мало вникали в ходе разработки этого документа, в его суть. Это было неправдой. Мы с самого начала резко выступили против предложенного варианта эскизного проекта.

Вернемся чуть назад, в те дни, когда мы, находясь в меньшинстве, боролись против навязывания нам полиативных образцов вооружения, в том числе и под вывеской чего-то нового. Мы долго и настойчиво отстаивали последние свои рубежи. Но мы остались без союзников, имея перед собою такого грозного по тем временам противника, как военно-промышленный комплекс. Его целью было покруче представить, главным образом дилетантам из ЦК и Генштаба, урвать как можно больше из бюджета и, в конце концов, выдать легкопроизводимое старье.

Нельзя сбрасывать со счетов и то, что наша позиция, позиция ракетчиков, не всегда была постоянной и устойчивой. Колебания со стороны главкома В.Ф. Толубко быстро улавливались промышленностью и оборачивались против нас. Немало этому способствовало Главное управление вооружения пРи главкоме, которым руководил А.А. Ряжских. Оно часто вело двойственную игру, оставаясь на стороне оборонки. Свою негативную лепту внес бывший тогда начальник научно-технического комитета В.М. Рюмкин. Вместе с ним мне чаще всего приходилось представлять в ходе бесконечных согласований сторону ракетных войск. Я поражался, когда этот грамотный генерал легко переходил на сторону авторов проекта, начинал давить на меня, чтобы склонить в сторону компромисса.

Все больше важных боевых характеристик терял новый комплекс при разработке эскизного проекта. В МИТЕ (Московский институт теплотехники скрытое название научно-производственного объединения под руководством академика А.Д. Надирадзе) заместитель генерального директора объединения А.К. Виноградов и многие другие теперь уже самоуверенно, в период начала согласования заявляли нам, что уже принято решение на разработку эскизного проекта по их НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы).

Мы не хотели верить, но так это и случилось. Нас же заставили разрабатывать новые тактико-технические требования и готовить новый текст постановления правительства с новыми сроками начала испытаний и серийного производства.

Мне кажется, что это - наглядный пример того, как в те годы промышленность буквально навязывала армии самые худшие образцы вооружения, загребая громадные субсидии. Хотя и военные в таком грязном деле не всегда были чисты. Помню, как мы «единодушно» приходили к единому мнению при обсуждении характеристик этого комплекса в Генштабе, у главкома В.Ф. Толубко, выходили на единые претензии к промышленности, но буквально на третий день в нашем присутствии В.Ф. Толубко буквально целовался с А.Д. Надирадзе и безоговорочно принимал все требования. Кстати, целование в те годы было партийным ритуалом и воспринималось, как должное. Но возня продолжалась.

В апреле 1985 года состоялось расширенное совещание у начальника Генштаба С.Ф. Ахромеева. От ракетных войск были приглашены В.Ф. Толубко, В.М. Вишенков, Г.Н. Малиновский, от оперативного управления был я и полковник Курдаев В.Н. Кроме Ахромеева Генштаб представляли В.И. Варенников, B.C. Волошко и др. Это было чисто военное совещание, в задачу которого входило выработка дальнейших шагов по защите армейских интересов в ходе разработки и производства нового ракетного комплекса. Военные не исключали использование благоприятных условий в связи с возникновением конкуренции между двумя основными оборонными министерствами. Министерство общего машиностроения вело главным образом тематику шахтных пусковых установок и ракет межконтинентальной дальности. Остальное вооружение для ракетных войск и других видов вооруженных сил поставляло Министерство оборонной промышленности. Иногда между ними возникало соперничество, но все быстро гасилось сверху. Так случилось и теперь. Вдруг МОМ, как бы в пику оборонщикам предложило свой вариант малогабаритного ракетного комплекса, также с межконтинентальной ракетой, дав ему кодовое название «Копье». Ахромеев и То- лубко создали видимость заинтересованности, между министерствами усилились трения. Немалую роль в этом сыграл бывший министр общего машиностроения О. Д. Бакланов.

С идеей малогабаритного ракетного комплекса мы провозились до 1991 года. Всем известно, что этот год похоронил что-то значительно большее. В нашем распоряжении остался единственный, последний, но уже хорошо освоенный «Тополь».

После того, как возможность убедить вначале Д.Ф. Устинова, а потом Л.С. Соколова была нами упущена и все больше стали понимать, что «Курьер» в том виде, как мы его замышляли, постепенно умирает, В.Ф. Толубко бросил нас на обоснование тех вариантов, с которыми промышленники категорически не соглашались. Но мы видели, что это пустая работа. В.Ф. Толубко требовал спасти, хотя бы один из предложенных нами вариантов. В общем, спохватившись, когда уже не одну лошадь увели из стойла, он срочно бросился навешивать замок на ворота конюшни, чтобы спасти, хотя бы одну из них. Но было очень поздно. Умер не только горячо любимый нами «Курьер», умерла вся перспектива.



загрузка...