загрузка...
 
        Глава третья
Повернутись до змісту

        Глава третья

       

        В дверь купе постучали.

        – Да, да, войдите! – крикнул Андрей.

        Это была, конечно же, проводница. Она улыбалась.

        – Можно, стаканчик забрать?

        – Конечно, конечно.

        – Еще чего-нибудь?

        – А что вы можете предложить?

        Она захихикала.

        – Ну, много чего… – протянула она.

        – В таком случае, мне «много чего». Сколько это будет стоить?

        Вот тут она стала серьезной.

        – А вам хочется?

        – Угу, – кивнул он.

        – Тогда попозже… попозже… Хорошо?

        Их глаза встретились.

        – Договорились.

        – А пока?.. – выжидательно посмотрела на него проводница.

        – Кофе… Кофе у вас есть?

        – Есть. Две тысячи.

        – Ну, так и принесите.

        – Через пять минут.

        Она вышла, усиленно покачивая бедрами.

        Андрей слегка побарабанил пальцами по столику, потом встал и пошел в тамбур. Там уже стояла какая-то парочка. Плюгавый мужичишка с рябой, словно на ней горох молотили, физиономией и расплывшаяся баба лет тридцати пяти, в обвислом, застиранном трико. Между затяжками они страстно, взасос целовались.

        Отвернувшись, Андрей прикурил сигарету и, неторопливо покуривая, стал вспоминать дальше.      

        Итак, на этом прелюдия кончилась.

        Он даже не знал, как зовут убийцу Марины. Собственно, это его и не сильно интересовало. Какая разница? И что это могло изменить? С момента, как Виктор показал Андрею того, кто был виновен в смерти Марины, что-то внутри у него в груди заледенело, словно бы там образовалась большая ледяная глыба.

        Он появлялся возле овощного магазина, словно отдавая какой-то долг, словно эти появления спасали его от того, чтобы этот лед не захватил все его тело, не съел душу, не превратил в ходячую ледышку.

        Иногда он видел того, кого должен был увидеть, иногда нет. Иногда ему удавалось поглядеть, как тот садился в машину, случалось, он видел лишь, как она уезжает. Но каждый раз, когда ему удавалось подойти к убийце достаточно близко, он знал: еще рано, еще не время, еще не сейчас.

        Мешало все: открытое место, близость магазина, из которого то и дело выходил народ, случайно как раз в этот момент проезжавший мимо милицейский «бобик».

        Время от времени он заглядывал к Виктору. Они пили пиво у него на кухне, и друг возмущался:

        – Ну, почему? Скажи, почему? Как получилось, что в этой стране какие-то люди оказались выше закона? Выше всего. Кто они, эти люди, которые обладают деньгами и могут растоптать кого угодно, безнаказанно совершить любое преступление и выйти сухими из воды лишь благодаря тому, что всегда найдется кто-то, кто захочет «взять на лапу». Закон для них не писан. Почему? Разве они умнее всех остальных? Нет. Тогда в чем же разница? Почему им можно все, почему они, не дрогнув, могут сделать с любым обыкновенным человеком все что угодно и не понести за это никакого наказания? В то же время, когда обыкновенный человек захочет поквитаться с ними за то, что они с ним сделали, уж тут-то господин закон будет тут как тут. И проявит оперативность и обязательно накажет. Нельзя. Я уже не говорю о том, что в первую очередь этим человеком займутся обыкновенные бандиты. Так чем же они заслужили эту избранность, эту безнаказанность? Уж не тем ли, что они более подлые, чем можно даже представить, не тем ли, что они могут сделать то, что обыкновенный человек попросту посовестится сделать даже своему заклятому врагу?

        – Может быть, и этим, – говорил Андрей, прихлебывая пиво. – Может быть, и так.

        – Нет, с ними надо бороться. Чтобы они хоть чего-то боялись. Только как это сделать? Приходить ночью с веревками и факелами? Не выйдет. Не та страна. Традиций линча у нас нет и не будет. Что же остается? Анонимность. Один мужчина с хорошей винтовкой приходит, делает свое дело и уходит. Кроме него, никто. За подлость, за беспредел.

        – Но, говорят, у них тоже есть какой-то закон. Что за беспредел они и сами наказывают.

        – И ты в это веришь? – усмехался Виктор. – Нет, брат, в этих их разборках прав оказывается в конечном итоге тот, кто сильнее, а, стало быть, способен на большую подлость. Нет, если бы у них было хоть подобие справедливости, они бы боялись хоть чего-то. А они не боятся, значит, справедливости в этих разборках тоже не бывает.

        Так они разговаривали и пили пиво. За окном стояла темнота и, чутко прислушиваясь к их словам, ждала. Чего? Момента, удобного момента. И он наступил…

       

        В тот день на Москву обрушился снегопад. Мокрый снег падал с неба сплошной пеленой, почти мгновенно строил на шляпах прохожих похожие на короны сугробы, залеплял стекла автомобилей, окна домов.

        И Андрей, направляясь к магазину, по привычке оглянувшись, не заметил на улице никого. Она была пуста. Пуст был и магазин, в дальнем конце которого сквозь витрину была видна лишь одинокая фигура, казалось, впавшей в летаргию продавщицы.

        Это было как раз то, что ему нужно, те условия, которые он ждал. Он даже замедлил шаги, поскольку знал, что подобное повторится не скоро. А того, кого он караулил, не было. Была машина, а его самого не было, видимо, он задерживался внутри и не спешил навстречу своей судьбе. Андрей, чувствуя странное облегчение, миновал машину и уже хотел идти дальше. Как вдруг…

        Хлопнула дверь магазина. Быстрые шаги по направлению к машине. Открылась дверца.

        Андрей обернулся.

        Он!

        И тут случилось странное, такое, чего с ним не было до этого никогда и никогда потом.

        Тот кто убил Марину, еще копался, вставляя ключ в замок зажигания, еще поворачивал его, пытаясь завести мотор, а Андрей, увидев себя как бы со стороны, словно все это проделывал не он, а кто-то другой, быстро метнулся назад. Резко, словно преодолевая какой-то барьер, он распахнул дверцу автомобиля, увидел перед собой побледневшее лицо и трясущуюся от страха бороденку…

        И тут время остановилось. В странной безвременной тишине он выдернул из-за пазухи пистолет, направил его в белое пятно лица-мишени и нажал на курок.

        Выстрел прозвучал глухо, словно рванула новогодняя петарда. Пуля попала точно в лоб и Андрей, внутренне содрогаясь от ужаса, увидел расплывшийся по потрескавшемуся автомобильному стеклу комок крови и мозгов.

        И это было все…

        Быстро сунув пистолет обратно за пазуху, он огляделся. Улица была по-прежнему пустынна, только в магазине виднелся силуэт продавщицы, которая, услышав выстрел, очнулась и теперь шла к двери, чтобы посмотреть, что там на улице случилось.

        И тогда Андрей, забыв закрыть дверцу машины, резко бросился прочь, совершенно машинально сообразив, что теперь кружным путем бежать уже нет никакого смысла. Он свернул за угол, запрыгнул в свою машину и, врубив мотор, резко дал газ…

        Совершенно машинально, толком не соображая, что делает, он проехал несколько кварталов, свернул, проехал еще немного, свернул в другую сторону, выехал на какой-то мост, (какой, он потом так и не смог вспомнить), быстро выскочил из машины, огляделся и, убедившись, что никого рядом нет, выкинул пистолет в воду.

        Теперь оставалось сделать совсем немного.

        Он сел в машину, проехал еще несколько кварталов и, остановив ее, закурил сигарету, мимоходом отметив, что руки у него не дрожат.

        «Почему, почему они не дрожат? – удивился он. – Ведь должны же, я ведь только что убил человека».

        Но они не дрожали – и все. И вообще не было ни страха, ни нервных мурашек, не было ничего. Может быть, потому, что он теперь знал твердо – не поймают. Не могут поймать, поскольку, все было по правилам. Так, как и должно быть.

        Око за око, зуб за зуб.

        И все же он просидел в машине еще минут двадцать, выкурил одну за другой три сигареты и, лишь когда последняя из них, едва слышно зашипев, упала в снег, поехал к Виктору.

        Тот открыл дверь и все мгновенно понял.

        – Угу? – напряженно всматривался он в глаза друга.

        – Да, – ответил Андрей, синимая в прихожей куртку.

        Они прошли на кухню.

        После второй бутылки пива Виктор спросил:

        – Надеюсь, все прошло без осложнений?

        – Без, – мрачно ответил Андрей, открывая себе и товарищу по следующей бутылке.

        – Так что же ты невесел, друг ситный? Ну вот, справедливость наконец-то восторжествовала. Это надо отметить.

        – Потом, – все так же мрачно сказал Андрей. – Все потом.

        – Ну, как скажешь, – пожал плечами Виктор, – как скажешь. А то… можно было бы организовать культурную программу. Сходили бы в ресторанчик, посидели… поговорили… выпили.

        – Не надо.

        – Хозяин – барин. Только, вид у тебя не того… квелый какой-то. Ты парень, случайно, угрызениями совести не заболел?

        – Да нет… – вяло отозвался Андрей. – Устал я что-то. Отлежаться надо. Пойду я, пожалуй.

        – Ты знаешь что… – уже в прихожей сказал Виктор. – Ты только не пропадай. Хорошо?

        – Хорошо.

        – И вообще ты думал, что будешь делать дальше? Поймать тебя могут только по случайности. Сейчас наша родная милиция мух, как говорится, не ловит. Такие преступления они, как правило, не раскрывают. Копать будут бандиты. Но и тут чертовски мало шансов, что они на тебя выйдут. Просто никаких. Стало быть, давай примем за гипотезу, что тебя так и не поймают. Примем?

        – Примем, – согласился Андрей.

        – Ну вот. Через недельку-две можно будет сказать уверенно, что пронесло. А дальше? Что дальше-то будешь делать? Шоферить? Думаешь, это профессия на всю жизнь? Сомневаюсь. Больно для тебя мелко, да и денег это занятие приносит не сильно много. Появляйся – могут быть разные варианты. Договорились?

        – Хорошо, договорились…

       

        …Окурок едва не обжег Андрею пальцы.

        Он сунул его в прикрепленную к двери тамбура консервную банку, бросил взгляд на парочку в противоположном его конце. Те, совершенно не обращая на него внимания, целовались.

        Ну, бог им судья.

        Он вернулся в свое купе. На столике уже стоял стакан кофе.

        Вот и мило.

        Андрей отхлебнул из стакана. В некоторых поездах вместо кофе подают кофейный напиток, который имеет отношение к кофе примерно такое же, как канал к канализации. Но в этом – нет, кофе был настоящим, конечно, не лучшего сорта, но вполне терпимым.

       

        Итак, это убийство. С точки зрения дня сегодняшнего. Что теперь можно про него сказать? Вопрос, конечно, интересный… И с ходу на него не ответишь. Но все же…

        Во-первых, любое убийство можно разделить на три этапа. Подготовка, собственно само действие и отступление. С чего начать? Подготовка. Итак, как оно готовилось? Тогда, три года назад, он не обратил на это внимания, вернее говоря, не думал об этом, но теперь можно сказать совершенно определенно, что подготовка была проведена не им, а Виктором. Объект убийства нашел он, выследив по каким-то своим каналам. Насчет этого сомнений быть не может. Всяческих знакомств и связей у Виктора целый мешок. Особенно если учитывать, в какой системе он работал на тот момент. А может, работает и до сих пор, кто знает? Да нет, наверняка уже не работает, поскольку то, что три года было лишь некоторой подработкой, сейчас стало основной работой.

        Ладно, с этим все ясно. Пойдем дальше. Оружие? Паршивый ПМ. Нет, даже тогда для Виктора достать подобную игрушку было как два пальца об асфальт. Об этом не стоит и думать. Хотя почему бы не посмотреть на дело и с еще одной стороны?

        Деньги.

        Да, конечно, при наличии таких связей Виктор вряд ли платил за информацию о убийце Марины. Впрочем, все возможно. Некоторые вещи можно узнать только за деньги. Тем более что поработать ему все же пришлось. И даже очень…

        Теперь-то Андрей хорошо представлял, чего стоила его другу информация, которую он добыл и преподнес ему, собственно говоря, на блюдечке с голубой каемочкой. Правда, за пистолет Андрей платил сам, но все же… Итого: некоторая сумма денег, потраченная Виктором просто так, на подготовку операции, для которой чудненько подходило название «Возмездие».

        Почему он это сделал? Ответ простой: из-за Марины. Тогда, три года назад, это казалось естественным. Сейчас… Да, вполне возможно, так оно и было. Возможно… Вполне. Но все же… Кто она была для него? Бывшая одноклассница. Хорошая знакомая. Но не любовница же… Нет, конечно, нет. Если бы что-то между ними было, уж Андрей-то заметил бы это. Совершенно точно. Так, знакомая, хороший человек. Не маловато ли для таких хлопот?

        Ладно, об этом он подумает потом, в следующий раз, когда будет время. А сейчас пойдет дальше.

        Итак, исполнение.

        Сейчас, вспоминая об исполнении, Андрей не мог не признать, что тогда, у овощного магазина, ему повезло, попросту повезло. А может, и не совсем. По крайней мере погода соответствовала тому, что он проделал все просто идеально. Ею нельзя было не воспользоваться. Он и воспользовался. В результате – полный успех.

        Отступление. Вполне удачное, и опять же по причине собачьей погоды. В другое время его запросто мог бы кто-нибудь заметить, а потом опознать. Но только не тогда.

        Короче, операцию можно квалифицировать как вполне удачную, особенно если учитывать, что его так и не поймали. Теперь, когда прошло почти три года, об этом можно уже вполне спокойно говорить. Его не нашли ни органы, ни «крыша» этого бизнесмена. Наверняка органы его не сильно и искали. Подумаешь, очередные разборки. Кому-то убитый не доплатил, или задолжал, или, наоборот, ему задолжали. Милиция хорошо знает, что, как правило, такие преступления раскрываются очень редко. Поэтому не сильно и старалась. Другое дело – «крыша» Вот эти ребята (он теперь уверен) искали его серьезно и долго. Они были просто обязаны его найти, чтобы подтвердить свою силу, чтобы доказать, что их подопечных безнаказанно убивать нельзя. Но не нашли.

        Почему?

        Наверное, потому, что он не принадлежал к их системе, не входил в их мир, потому что они не нашли точек, в которых он бы соприкасался с убитым.

        Андрей провел рукой по оконному стеклу, стирая выступившую на нем влагу.

        Да, если бы они сумели на него тогда выйти, не помогло бы ничто. Им было бы достаточно того, что он имел основания убить и был в это время в Москве. Но они не вышли, не догадавшись связать смерти молодой женщины и ее убийцы несколькими месяцами позже. Или все же связали, сумели? Но почему же тогда он до сих пор жив? Может быть, и тут помог Виктор? Да нет, не всемогущ же он? Нет, этого быть не может. Хотя… кто знает…

        Наумов откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Любой, кто увидел бы его в этот момент, решил бы, что он собирается заснуть.

        Он не спал. Он думал.

        Вполне возможно, что «крыша» того бизнесмена не нашла меня лишь потому, что Виктор принял какие-то меры. Какие? Сейчас это не имеет значения. Главное – принял. Зачем? Ну понятно, если бы «крыша» нашла меня, то неизбежно это плохо кончилось бы и для него. И все же… Не слишком ли много Виктор принял участия в этом убийстве? Подготовка, снаряжение и, наконец, в финале заметание следов.

        Не слишком ли?

        Сейчас можно об этом думать до посинения, но большого толка от этого не будет. Пока нет новых фактов.

        Андрей знал, что они появятся, эти новые факты, стоит только их поискать. А вот тогда он обдумает все по новой и наверняка уже сделает выводы. И не праздного времяпрепровождения ради, а потому, что Виктор был его напарником. И если напарник совершает поступки, которые ты не совсем понимаешь, лучше все-таки в их причинах разобраться. Чтобы потом, через некоторое время, очередной странный поступок твоего напарника не оказался неприятным, очень неприятным сюрпризом. Только сделать это надо осторожно, так, чтобы Виктор ничего не узнал.

        В том деле, которым они занимаются, посеять недоверие между двумя напарниками – проще пареной репы. Как правило, это заканчивается кровью, большой кровью.

        Вот такой вариант Андрею был не нужен вовсе. А стало быть, надо между делом навести кое-какие справки, но только крайне осторожно.

        Он задумчиво побарабанил пальцами по краю столика.

        Вообще жизнь устроена странно. Кто бы объяснил ему, почему он вспомнил об этом деле именно сейчас, в этом поезде, и почему раньше он о нем не сильно-то и задумывался? А ведь это перевернуло его жизнь, послужило барьером, после которого он стал заниматься тем, о чем за несколько месяцев до этого и не помышлял.

        Вот так. Причудливы и запутаны пути жизни. Особенно в этой стране. Особенно в это безумное время.

       

        Однако не засиделся ли он? Может быть, стоит попроведать одну знакомую проводницу?

        Прихватив со стола пустой стакан, Наумов тщательно закрыл дверь купе. Окинув коридор вагона внимательным взглядом, он двинулся к купе проводников, слегка покачиваясь в такт движениям вагона, время от времени осторожно придерживаясь рукой за поручни.

        Вот и купе проводников. А в нем… ну конечно, Тома, одна-одинешенька, увлеченно читающая Чейза.

        Кстати, сопляк он, этот Чейз. В жизни иногда бывают такие случаи, которые не под силу придумать даже и профессиональному писателю-детективщику, пусть даже и английскому коммунисту. Но об этом – молчок, об этом никому постороннему знать не стоит.

        – Привет.

        Она оторвалась от книги и вскинула на него глаза.

        – Еще кофейку?

        – Угу. Почему бы и нет?

        – Ну нет, так нет, – засмеялась Тома. – Раз ты не хочешь…

        – Да хочу я, хочу, – заулыбался Андрей.

        – А скажешь, кем работаешь?

        – Нет. Да и зачем тебе?

        – Просто. Любопытная я, – пожала плечами девушка.

        – Любопытной Варваре – нос оборвали.

        – Ах так? – Она забрала у него пустой стакан. – Значит, я любопытная Варвара? Ну так забирай же свой кофе и мотай отсюдова. Не приду я к тебе сегодня. Вот!

        И она показала ему язык. Вполне милый, розовый язычок, девицы лет эдак восемнадцати, ну, в крайнем случае, двадцати.

        Андрей вздохнул:

        «О боже, чего только эти девицы своими язычками не делают».

        – Что, уже пожалел о своих подлых словах? – спросила она.

        – Пожалел, – признался Андрей.

        – Но я буду непреклонна.

        – Я тоже, – заверил ее Наумов. – Я ведь могу и прямо здесь остаться.

        Сказав это, он проскользнул мимо нее в купе и уселся на сиденье.

        Круто развернувшись, Тома уперла кулачки в бедра и спросила:

        – И что мы будем здесь делать?

        – А ничего. Сидеть, разговаривать. Хочешь, вот по руке погадаю.

        – А умеешь? – недоверчиво хмыкнула Тома.

        – Конечно. Только не всегда. Для этого нужно особое настроение.

        Он подмигнул проводнице.

        – А, так ты этот, экстрасенс? – немного разочарованно спросила она.

        – Упаси боже, – серьезно сказал Андрей. – Экстрасенсы – они жулики. А я так, время от времени, под настроение. Бабка у меня кое-что в ведовстве понимала. Видимо, по наследству и передалось.

        – Ишь ты, – округлила глаза Тома, и она быстренько-быстренько скользнула к нему под бочок. Протянула ладошку, прижалась к боку своим замечательным, довольно-таки твердым бюстом. – Давай гадай.

        Глаза ее светились неподдельным любопытством.

        Андрей вздохнул и, хитро прищурившись, взял в руки ладошку, помял, словно внимательно рассматривая линии судьбы.

        «Ну, девка, – подумал он. – Сейчас я тебе нагадаю. Да так, что ты от удивления рот откроешь. А женщине что надо? Удивить ее хорошенько надо. Удалось – глядишь, она и твоя».

        – Ну, чего же ты медлишь? – торопила Тома.

        Андрей откашлялся.

        – Ну, хорошо, слушай… – начал он.

        И осекся.

        В купе заглянул милиционер. Этакий здоровенный детина с опухшим лицом и тупыми глазами. На поясе демократизатор, на затылке фуражка.

        – Почему в купе проводников посторонний? – поинтересовался он.

        – Ой, так это так, это за кофе пришел, – быстро вскочив, засуетилась Тома, хватая стакан, сноровисто насыпая в него кофе, сахарный песок. И все это с кокетливым хихиканьем, с улыбочкой. Правда, Андрею показалось, что на секунду глаза у нее как-то нехорошо блеснули.

        Хотя, может быть, и в самом деле показалось.

        Он встал, забрал у проводницы стакан, сказал:

        – Ничего, ничего, кипяток я налью сам.

        Положив на столик две тысячи, он прошел мимо посторонившегося милиционера и стал наливать в стакан из титана кипяток А милиционер, забыв сразу же о его существовании, по-хозяйски шагнул в купе и уселся на сиденье. Заметив взгляд Андрея, Тома закрыла дверь купе, словно отгородившись, словно бы ей было чего-то стыдно.

        Может быть, так и было.

 

        Идя по коридору обратно в свое купе, он подумал, что осуждать или оправдывать ее не имеет никакого права. У нее была своя жизнь, в которой действовали какие-то правила, свои законы, которые он знать не мог. А также те, кто брал взятки, и тот, кто их давал. И не обязательно взятка могла выражаться деньгами.

        «Хотя я могу и ошибаться, – подумал Андрей. – Этот страж порядка мог прийти всего лишь поболтать со смазливой девчонкой и через полчаса убраться обратно».

        Впрочем, в глубине души он знал, что это не так. Слишком уж по-хозяйски милиционер зашел в купе. И не было в его поведении ни капли ревности, просто прогнал мешавшего ему пассажира и тотчас же об этом забыл. К чему ревновать, если наверняка знаешь, что свое получишь обязательно, не можешь не получить?

        Уже в купе, поставив на стол стакан с кофе, Андрей усмехнулся: «Эх ты, губу раскатал. А место-то занято!»

        Часа через два, когда весь вагон уже спал, Андрей, на которого вдруг напала бессонница, услышал, как в том конце вагона, где было купе проводников, открылась дверь. По коридору протопали тяжелые, подбитые гвоздями ботинки и женские туфельки. Вот они дошли до соседнего купе, снова щелкнула открывшаяся дверь. Через несколько секунд в коридоре опять настала тишина.

        «Резонно, – подумал Андрей. – Если на линии контролеры, то первое, куда они сунутся, будет купе проводников. Интересно, каких трудов стоило Томе организовать это пустое купе? Наверняка она прилично потеряла на этом в заработке. И все же сделала. Значит, дружба с этим милиционером ей нужна. Ой, девушка, сдается мне все-таки, не совсем ты чиста в этом деле с каталами. Не совсем. Впрочем, это твое, сугубо личное дело. Мне до этого нет никакого интересу».

        Он встал и застелил постель.

        Спать не хотелось вовсе. Однако в Москву он должен был приехать выспавшимся и свежим.

        Закрыв дверь на защелку, он выключил свет и разделся.

        Белье было слегка влажным. Ну да когда в наших поездах оно было сухим? Старая традиция этой страны.

        Укладываясь на полку, Андрей подумал, что для лучшего засыпания придется посчитать слонов. Старый проверенный метод, действующий на него безотказно. На пятом слоне из соседнего купе донесся протяжный женский стон.

        Андрей усмехнулся и представил, как стреляет из пистолета милиционеру прямо в лоб, а тот валится прямо в проход, растопырив руки, словно пытаясь поймать убежавшую курицу. И на лице у него будет все то же тупое, самодовольное выражение.

        «Вряд ли он успеет удивиться, – подумал Андрей. – Нет, не успеет». Эта мысль его почему-то успокоила.

        Через пять минут, пересчитав огромное стадо слонов, он все же уснул.

       



загрузка...