загрузка...
 
Глава 2. НАУКА И СОВРЕМЕННОЕ ОБЩЕСТВО Раздел 1. Наука как составная часть производительных сил общества
Повернутись до змісту

Глава 2. НАУКА И СОВРЕМЕННОЕ ОБЩЕСТВО Раздел 1. Наука как составная часть производительных сил общества

Наш век нередко называют веком науки. Это вызвано не только теми глубокими революционными преобразованиями, которые переживает ныне сама наука, но также изменением и возрастанием той роли, которая принадлежит ей в жизни и развитии современного общества. Особенно велика роль науки в перестройке материально-технической базы общества, в ускоряющемся  движении производительных сил.

Для того чтобы более четко представить этот процесс, на наш взгляд, необходимо вернуться в недалекое прошлое, в двадцатый век, имеющий одну особенность, которую характеризует невиданный ранее быстрый прогресс науки и техники, получивший название научно-технической революции.

Научно-техническая революция – это не только ускорение научно-технического прогресса, но и существенное видоизменение соотношения науки и производства. Развитие науки становится исходным пунктом для революционизирования практики, для создания новых отраслей производства. Главными особенностями НТР являются лавинообразный поток прироста знаний и резкое сокращение разрыва между научным открытием и внедрением его в практику. Если тридцать лет назад объем научных знаний удваивался через каждые десять лет, в настоящее время это происходит через каждые пять лет, то в недалеком будущем, по оценкам специалистов, количество знаний будет удваиваться через каждые два с половиной года. Одновременно происходит сокращение во времени между открытием и внедрением его в практику. Например, между открытием принципа фотографирования и началом его практического использования прошло 102 года (1727–1829), для внедрения радио понадобилось 35 лет (1867–1902), телевидения – 14 лет (1922 – 1936), а для создания атомной бомбы потребовалось всего шесть лет (1939–1945), транзистора – 5 лет (1948–1953), лазера – 5 лет (1956–1961). За каких-то 30 лет человечество прошло путь от запуска первого искусственного спутника Земли до высадки человека на Луне. Построены атомные электростанции, сменилось несколько поколений компьютеров, далеко шагнула вперед автоматизация и химизации производства, человек проник в тайны живой и неживой материи, научился синтезировать белок, расшифровал человеческий геном, овладел методом клонирования живых организмов. Процесс и прирост научного знания в последнее время стали настолько стремительными, что заговорили о новом веке человечества.

В. С. Лукьянец предлагает назвать новую эпоху коллайдерным веком, аргументируя свою мысль началом «мегаколлайдерной революции» [75, 3]. И. Цапенко считает, что современная наука вступила в «электронную эпоху», так как быстрое расширение информационно-коммуникационных технологий в сфере научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ вызвало глубокие изменения в научной и опытно-конструкторской деятельности [143, 21].

Как известно, важнейшей особенностью научно-технической революции является органическое единство и взаимодействие революционных процессов, протекающих в науке и практике. Современная техника, ее прогресс опираются на достижения всего комплекса научных знаний, зависят от успехов фундаментальных и прикладных наук. Революция в науке выступает как необходимое условие технической революции,  а техническая революция, в свою очередь, обеспечивает непрерывный прогресс в технике эксперимента  и тем самым выдвигает перед наукой новые проблемы и задачи, расширяет возможности и ускоряет движение научного познания. Взаимосвязь науки и техники в условиях научно-технической революции приобретает качественно новые особенности, результатом чего стало превращение науки в непосредственную производительную силу общества. Заметим, что объективные предпосылки для этого были подготовлены предшествующим развитием производства и науки.

Наука как форма общественной деятельности не появилась внезапно перед изумленным человечеством. Мы более или менее хорошо знаем, когда возникла современная опытная наука. Но когда возникла наука вообще? Сведения о зарождении философии, математики, астрономии уводят  нас в историю Древнего Китая, Индии, Египта, Вавилона, Греции. Корни же этих наук уходят в доисторические времена, в период становления Homo sapiens.

Процесс образования знаний, также, как и процесс создания техники, можно себе представить как результат взаимодействия человека с природой, субъекта – с объектом. Изменяя мир, субъект познает его. Накопленное знание как само по себе, так и в своих предметных воплощениях (технике и сырье) служит орудием дальнейшего изменения мира.

Механические действия (обивка камней), а затем и действие с огнем (сжигание вещества, кипячение воды, выплавка руды) выявили те или иные физические свойства вещества, которые человек приспосабливал своим потребностям. Возникали основы физических знаний. Наблюдения за животными и растительным миром, а затем приручение первых животных, начало земледельческого труда дали человеку немало биологических знаний.

Как бы ни были эти знания случайны, разрозненны, несовершенны, каким бы туманом мистики они не были окутаны, они оказывали огромное воздействие на производство, на прогресс человеческого общества. Началось это примерно шесть тысяч лет назад, когда человечество сделало скачок в своей истории, начав переход к сельскохозяйственному образу жизни. Двести лет назад оно вступило в новый период – эпоху индустриального развития. Ныне, перешагнув рубеж третьего тысячелетия новой эры, мы переживаем вторую индустриальную революцию, знаменующую собой переход к новой цивилизации, которую в отличие от аграрной и индустриальной можно назвать сайентической.

Еще в конце ХІХ – начале ХХ столетий происходит качественное изменение в развитии науки, которая начинает осознаваться как и производительная сила общества, оказывающая огромное влияние на все стороны его жизни. Формируется так называемое «большая наука», которая характеризуется увеличением финансовых затрат на науку, количества научных работников, доли прикладных исследований. Развитостью науки определяется сегодня в значительной степени место той или иной страны в мировой цивилизации.  На науку возлагается надежда простых людей и правительств в разрешении многих насущных для человечества проблем, таких, как обеспечение энергии, развитие новых транспортных средств и коммуникаций, излечение до сих пор неизлечимых болезней и т. д.

Потребности человека, и прежде всего базовые,  взаимосвязаны и дополняют друг друга. В ходе развития жизнедеятельности человека происходит обогащение самих потребностей как по содержанию, так и по форме выражения. Исторически процессы удовлетворения и развития потребности познания привели к становлению науки. В этой связи встают вопросы: каково же «назначение» потребности познания в жизнедеятельности человека, в чем «назначение науки»? Ответ на эти вопросы прямо зависит от того, насколько деятельность человека устремлена в будущее. В. Оствальд в свое время подчеркивал: «Наука – это искусство предвидения. Вся ее ценность в том, в какой мере и с какой достоверностью она может предвидеть будущие события. Мертво всякое знание, которое ничего не говорит о будущем, и такому знанию должно быть отказано почетном звании – наука» [92, 16]. Предвидение, наука, в свою очередь, предваряют организацию целенаправленных действий человека, а человек в своей основе действует не в слепую, не по наитию, а в стремлении получить некоторые вполне определенные результаты. «Предсказание, – отмечает Р. Карнап, – входит в каждый акт человеческого поведения, который включает преднамеренный выбор. Без этого как наука, так и повседневная жизнь будут невозможными» [54, 59]. На предвидении фактически основывается вся практически-конструктивная деятельность человека, опирающаяся на выработку законов соответствующих областей действительности. «Наука ставит своей конечной целью, – отмечает В. С. Степин, – предвидеть процесс преобразования предметов практической деятельности (объект в исходном состоянии) и соответствующие продукты (объект в конечном состоянии). Это преобразование всегда определено существующими связями, законами изменения и развития объекта, и сама деятельность может быть успешной только тогда, когда она согласуется с этими законами» [123, 39–40].

Таким образом, отправным звеном в цепи, связывающей науку и производство, выступают в первую очередь фундаментальные исследования. К ним относятся все поисковые исследования в любых науках, которые направлены на познание законов окружающего мира и на первый взгляд кажутся даже непосредственно не связаны с решением прикладных задач. Как правило, на уровне фундаментальных исследований практические выходы в область производства и техники трудно предсказуемы или вообще непредсказуемы; необходим определенный интервал времени для того, чтобы обнаружились пути и формы производственно-технического использования достижений фундаментальных наук. Они создают опережающий и расширяющийся задел знаний, который в настоящее время, благодаря высоким темпам и огромным масштабам фундаментальных исследований, постоянно  умножает возможности для будущего прогресса техники и производства, для осуществления его с  нарастающим ускорением.

При анализе воздействия фундаментальных наук на развитие производства весьма важно учитывать и обратные связи. Расширение области приложений не остается бесследным для самих фундаментальных наук. Эта особенность взаимосвязи науки и производства уже ярко проявляется при анализе развития первой фундаментальной научной теории естествознания – классической механики. После открытия Ньютоном основных законов классической механики области ее приложения сопровождались разработкой все более абстрактных и обобщенных форм их математического выражения. Эти новые формы механики – аналитическая механика – представлены именами Л. Эйлера, Ж. Лагранжа,

К. Якоби, У. Гамильтона. Разработка новых форм означала более углубленное раскрытие сущности механических процессов. Весьма примечательно, – подчеркивает  Ю. Сачков, – что именно через подобное развитие приложений были выработаны теоретические формы, обеспечивавшие создание электродинамики как важнейшего направления фундаментальных исследований [118, 83].

Характеризуя   в целом взаимоотношения науки и производства,  необходимо отметить, что для начального периода промышленной  революции чрезвычайно характерной была установка на следование «заветам предков», что, естественно, ограничивало развитие творческих потенций человека. Прогрессивные новшества закреплялись скорее как результат стихийных проб и ошибок в критических ситуациях, чем как продукт практического стремления видеть в прогрессе труда и общества средства самого существования человека. Родившаяся на  свет техника ставит перед наукой множество вопросов, заставляет исследовать законы трения, разрабатывать теорию махового колеса, зубчатых колес, равномерного движения. Механизация производства, новая его организация и технология создали возможность построения производственного процесса не на субъективных основаниях, зависимых от потенций работника, а на объективных принципах, определяемых целями производственного процесса и используемыми в нем материалами и законами природы. Таким образом, именно с революции в физике, начавшейся еще в ХІХ–ХХ ст. стал формироваться тот механизм, который соединил не спорадической, а постоянной и необходимой связью науку, технику и производство.

Развитие производства и техники уже в первой половине ХХ ст. сделало чрезвычайно актуальной задачу практического использования несравненно более мощных, чем в прошлом, источников энергии, освоения сложнейших процессов управления, получения и использования новых искусственных  материалов, более интенсивных и эффективных технологических процессов. Решение этой задачи потребовало перехода к изучению таких процессов и явлений, с которыми прежде технике и производству не приходилось сталкиваться, которые не находились ранее в орбите практической деятельности людей. Однако наука уже тогда вторглась, благодаря успехам физики микромира, кибернетики, химии и других отраслей неклассического научного знания, в мир этих новых явлений и процессов. Их расширяющееся производственно-техническое освоение стало возможным только на базе уже созданного задела фундаментальных естественнонаучных, а затем и прикладных исследований. По мнению Ю. Мелещенко, принципиальная новизна сложившийся ситуации и заключается  в том, что научные знания не просто используются в производстве и технике, а прокладывают путь для их прогрессивного развития [80, 76–77]. При этом роль «буровой», как ее назвал академик Б. М. Кедров, функции науки настолько велика, что «без предварительной громадной познавательной деятельности науки немыслимо и невозможно было бы появление таких принципиально новых отраслей техники и производства, как атомная энергетика, кибернетика и автоматика, радиоэлектроника, космонавтика, бионика и многие другие» [55, 118].

Формирующееся сегодня общество знаний принципиально амбивалентно. С одной стороны, оно рассматривается как производное от информационного общества, когда в центр внимания попадают вновь возникающие возможности производства и доступности информации, которые дают новые информационные и коммуникационные технологии. С другой стороны, – как считает В. Г. Горохов, – еще одной особенностью информационного общества становится создание «виртуального предприятия», не привязанного к определенному месту или даже национальному государству, которое за счет своевременно получаемой и быстро перерабатываемой информации может гибко реагировать на любые запросы потребителя и колебания рынка, самоперестраиваясь и переструктурируясь в соответствии с этими запросами и колебаниями, становясь саморефлективной системой [38, 73]. Следовательно, фунда­ментальные исследования образуют сейчас ту область науки, из которой идет основной поток информации, знаний, направляющий развитие производительных сил и включающийся в них через целеполагающую, программирующую деятельность. Происходит это благодаря, главным образом, техническим наукам, которые непосредственно обслуживают запросы производства и реализуют достижения фундаментальных наук в специальных исследованиях, конструкторских и технологических решениях.

Технические науки образуют особое звено цепи, связывающей науку и производство. Структура этого звена в настоящее время развита и достаточно сложна. Она включает в себя ряд подсистем с соответствующими учреждениями. Сюда входят, прежде всего, прикладные (общетехнические, отраслевые и специальные) исследования. Они представлены широкой и разветвленной сетью научно-исследовательских организаций. На этой ступени происходит стыковка и переработка знаний и информации, идущих от фундаментальных наук к технике и производству. В итоге образуется поток новых технических знаний общего и специального характера, который конкретизируется и используется на следующей ступени, какой являются опытно-конструкторские разработки. Они осуществляются многочисленными проектными и конструкторскими организациями, существующими либо самостоятельно, либо в составе тех или иных производственных комплексов. Основная их задача состоит в том, чтобы на основе научных знаний создавать новую технику и технологию, доведя их не только до опытных образцов, но и до внедрения в производство.

Если подойти к прикладным исследованиям и опытно-конструкторским разработкам в функциональном плане, то легко увидеть, что они связаны главным образом с созданием идеальных моделей производственных процессов, способов и средств их осуществления. Но их роль не только в этом. Они же осуществляют опытную материализацию созданных моделей с соответствующими их усовершенствованиями и доработкой. Наконец, происходит и внедрение в производство новой техники и технологии. В итоге здесь обнаруживается особая ступень перехода от выдвижения цели к ее исполнению – научному обслуживанию непосредственного производственного процесса.

На этой ступени большая роль принадлежит производственным исследованиям, которые осуществляются преимущественно научными подразделениями промышленных предприятий и компаний. Их основная задача связана с изучением новой техники и технологии в действии, с исследованием узких мест производства во имя его совершенствования и повышения эффективности. В сущности, здесь мы имеем дело со своеобразной научной формой осуществления функций контроля и управления, которая не только способствует регулированию и текущему улучшению производственного процесса, но дает необходимую информацию для новых технических исследований и разработок. Промышленные исследования завершают организационно оформленные элементы, связывающие науку и производство. Здесь одновременно кончается звено технических разработок и начинается последнее звено, связывающее науку и производство, – собственно производственная деятельность.

Необходимо заметить, что социальное управление наукой должно предусматривать то, что последняя представляет собой единый, целостный организм, все составляющие которого находятся в тесной взаимосвязи. Поэтому отставание одних, так называемых «неперспективных», наук является недопустимым, так как отставание одной области знания ослабляет весь фронт научного исследования. Безусловно, в процессе социального управления наукой надо устанавливать оптимальные пропорции не только между различными областями научных исследований, но и между их звеньями – между методологическими, фундаментальными и прикладными разработками.

В наше время – время стремительного научно-технологического прогресса – особое значение приобретает установление гармоничных, научно обоснованных пропорций между теоретическими и прикладными отраслями науки. Недооценка теоретических областей может вызвать значительное отставание производительных сил, потому что в наш век теоретическое отставание в состоянии в течение короткого времени перевернуть всю старую технологическую базу, сделать устаревшими даже технологические новинки. В этой связи не выдерживает никакой критики, мнение о том, что труд ученого становится производительным только тогда, когда результат его изысканий и теоретических выводов начинает применяться в практике, что применение науки, а не сама наука как таковая становится решающим фактором роста производительных сил. Чаще всего такие стрелы пускаются в сторону представителей фундаментальных наук. Как показывает история естествознания, нет такой «абстрактной», такой «чистой» теории, которая (если она научная) не воплотилась бы так или иначе со временем в практике. Ни одно усилие научной мысли не является потерянным для потомков.

 Когда Герц, проверяя предсказание Максвелла, впервые экспериментально обнаружил электромагнитные волны, его спросили, не могут ли эти волны быть применимы для практических целей. Герц ответил: нет, они никогда практического значения иметь не будут [21, 159]. А уже через несколько лет была осуществлена первая, правда, примитивная, беспроволочная связь. С узко экономической точки зрения можно было бы оценить исследование Герца как «производительное» только через пять–десять лет. Но бухгалтерская логика приходит здесь в противоречие с логикой вещей, ибо получается, что, когда ученый трудится, он непроизводительный работник, а, когда усилия его мысли получают, наконец, практическое выражение, его уже нет в живых.

Заметим, что каждой эпохе свойственно фетишировать ту отрасль общественного производства, которая в данный исторический момент является господствующей. Так, в свое время физиократы полагали, что производительным является только земледельческий труд. Основоположник этого направления Франсуа Кенэ, например, считал, что нация состоит из трех классов: производительного класса (работников земледелия), класса земельных собственников и так называемого «бесплодного» класса, куда относились все граждане, занятые другими видами деятельности, кроме земледелия [58, 155]. В адрес критиков, подвергающих сомнению статус ученого как производительного работника, мы можем сказать, что подобно физиократам, фетишировавшим некогда земледелие, они фетишируют непосредственное материальное производство, не желая замечать того факта, что в рамках современного материального производства ведущую роль играет наука, что продукт, порожденный рукой рабочего, есть – еще в большей мере – продуктом,  порожденным мозгом ученого.

Естественно, в конечном итоге истинность и ложность, экономическое и социальное значение исследований проверяются практикой, в том числе и их конкретными приложениями. Мы не можем сегодня сказать, когда и какое именно приложение получит только что найденное новое теоретическое открытие, но тем не менее мы не вправе отказывать автору этого открытия в звании производительного работника. Даже если он ошибся и его выводы будут опровергнуты наукой будущего, они все же сослужат свою службу в производстве новых, более точных знаний. Отрицательный результат иногда оказывается более важным, чем положительным.

Парадоксально, но чем с более высоким структурным звеном развития науки мы имеем дело, тем менее поддаются экономизации результаты исследовательской деятельности. Научная продукция на уровне фундаментальных исследований, как правило, не дает немедленного и строго локализованного полезного эффекта. Ее практические приложения заставляют себя ждать иногда десятилетия и обнаруживаются в самых неожиданных областях, оказывают влияние на развитие многих отраслей промышленности, сельского хозяйства, дают толчок сложным областям научного знания, воздействуют на мировоззрение, идеологию, политику.

Если же говорить о коренных изменениях во взаимодействии между наукой и техникой, то следует заметить, что такие изменения объясняются многими обстоятельствами и, в частности, тем, что объекты природы, используемые теперь в технике и производстве, стали неизмеримо сложнее и как бы дальше отстоят от человека. Действительно, для того чтобы на практике использовать простейшие законы механического движения, человеку не требовалось предварительно открывать и теоретически формулировать эти законы: он мог эмпирически приноравливаться к их действию. Теоретические отрасли науки, поскольку они уже возникли, первоначально шли за практикой, обобщая и подытоживая опытный материал, накопленный людьми в процессе производственной деятельности. Напротив, в условиях НТР используются такие процессы и предметы природы, с которыми человек не сталкивался в своей повседневной деятельности. Поэтому методом «проб и ошибок», то есть путем чисто эмпирического поиска нужного решения, невозможно было бы создание и эксплуатация атомных реакторов, кибернетических устройств, космических аппаратов и тому подобных сложных технических систем. Вот почему в настоящее время практика требует, чтобы наука опережала технику и производство. Кроме того, техника и производство стимулируют развитие науки, выдвигая перед ней новые задачи, связанные с практическими потребностями производства, и вместе с тем поставляя науке современный мощный инструментарий, необходимый для проведения экспериментальных исследований и обработки их результатов. Следовательно, в новых условиях имеет место теснейшее взаимодействие науки, техники и производства, обретающее форму становящегося системного единства «наука-техника-производство» [39, 117].

Таким образом, опережающее развитие науки по отношению к технике и технологии, производству в целом, постоянное  и необходимое функционирование науки в качестве общественной и индивидуальной субъективной производительной силы – вот, что отличает в общем виде современный процесс превращения науки в производительную силу. В науковедении это нашло свое отражение в широко известной теоретической модели, показывающей соотношение развития науки – S, техники (и технологии) – Т и производства – Р за определенный отрезок времени – t [80, 82].

Эта модель и выраженное ею соотношение ориентируют прежде всего на интенсивное развитие фундаментальных исследований и ускоренное поглощение, использование новой информации, новых фундаментальных открытий всеми последующими звеньями цепи, связующей науку с производством. Заметим, что в условиях научно-технической революции наука превращается в производительную силу через опредмечивание не только в технике и технологии, но и в предмете труда. НТР потребовала, с одной стороны, поиска и совершенствования новых материалов с заранее заданными свойствами, а с другой – обеспечила необходимые научные и технические условия для их производства.

Однако эта общая тенденция не означает, что всегда на практике достаточно быстро и без трудностей достижения фундаментальных исследований современной постнеоклассической науки становятся достоянием технических наук – и через них – техники и производства. Процесс преобразования технических наук на базе постнеоклассического естествознания ускоряется, о чем свидетельствуют успехи радиоэлектроники, космонавтики, важнейших направлений химии и биотехнологии. Но в значительной части технические науки все еще основываются на представлениях технической механики, классической термо- и электродинамики. Вряд ли такую ситуацию стоит рассматривать только как свидетельство непреходящей ценности механики. Она действительно играла и будет играть большую роль в технике, поскольку техника всегда имела и будет иметь дело  с макропроцессорами. Но вместе с тем здесь обнаруживается отставание технических наук от достигнутого уровня фундаментальных исследований, свидетельствующее о том, что оптимальное соотношение между ними еще не достигнуто, освоение новых открытий естествознания, сделанных в последнее время, особенно на микроуровне должно быть ускорено и расширено. В этом отношении большие надежды возлагаются на практическое воплощение нанотехнологий.

Если еще в 2000 году нанотехнологии относили к научной фантастике, то сегодня их признают одним из наиболее перспективных направлений в науке. Уже сейчас учеными рассматриваются способы применения нанотехнологий  для выработки электричества экологически безопасными способами, исключающими потерю энергии. Нанотехнологии, по-видимому,  скоро заменят силиконовые технологии, которые в настоящее время используются в электронике и компьютерной технике.

Сегодня под нанотехнологиями понимают изучение и изменение свойств материалов на атомарном, молекулярном и макромолекулярном уровнях. На этих уровнях свойства материалов существенно отличаются от тех, которые мы наблюдаем в обычной жизни. На наноуровне можно контролировать или изменять фундаментальные характеристики материалов, среди которых: точка плавления, магнитные свойства, электро- и теплопроводность, подверженность коррозии и даже цвет. 

Поэтому в новых условиях особую актуальность приобретает ориентация самого производства на постоянное использование достижений науки, разрабатываемой ею новой технологии. Опережение наукой развития техники и последней – производства, будучи важнейшим условием прогресса и интенсификации современного материального производства, выражает лишь одну сторону нынешнего этапа научно-технической революции, сейчас можно встретить и такое понятие, как «нанотехнологическая революция» [37,  33].  Но в цепи, связывающей производство и науку, материально-практическую деятельность и процесс познания, производство – не только заключительное, но одновременно и начальное звено, которому принадлежит решающее значение. Поэтому опережающую роль науки абсолютизировать нельзя.

Принято считать, что инновационная сфера в значительной мере зависит от состояния и продуктивности науки. Но данное представление принципиально неправильное, а попытки выстроить на нем действенную инновационную систему обречены на неудачу. В действительности чаще всего проблемой, тормозящей производственное внедрение инноваций, является человеческий фактор, точнее низкий уровень предпринимательской активности субъектов хозяйствования, особенно в сложных наукоемких видах бизнеса.

Если обратиться к истории процветающих в экономическом отношении стран, то можно увидеть, что до второй половины ХІХ века причины их динамического развития не были обусловлены прогрессом науки. Техника, обеспечивавшая первоначальное производство европейским государствам, развивалась практически отдельно от науки. Ученые воспринимались сродни художникам и поэтам, а иной раз – шутам. Они просто украшали двор монарха или какого-нибудь знатного вельможи.

Но рядом с миром ученых, зачастую отвлеченным от реальной жизни, был и другой мир, мир практиков, рассматривавших возникающие проблемы и противоречия производства через призму решения конкретных задач, призму самоутверждения. Они были изобретателями и предпринимателями в одном лице. Они и обеспечивали технический прогресс в Европе и Америке. Их вполне можно отнести к инноваторам, то есть к тем людям, которые непосредственно занимаются переводом идей в плоскость практических решений.

Творческое сочетание научного знания, коммерческого расчета и разумной организации труда привело к технологическим прорывам. В результате за 110 лет (1870– 1979) средний доход на душу населения в 16 ведущих странах вырос на 730 %, производительность труда – на 1230 %, а объем экспорта – на 96500 % [65, 45].

Довольно успешно эти страны развиваются и после 1979 года. По общему мнению, их экономика прошла индустриальную стадию и вступила в постиндустриальную. Группа этих стран существенно оторвалась в своем развитии от остального мира. Но и в этой группе есть лидеры, задающие тон в мировой экономике. Речь идет о странах, входящих в элитарный клуб «G-7». Семь членов этого клуба – США, Япония, Германия, Франция, Великобритания, Италия и

Канада – уже к 1993 году обладали 80 % мировой компьютерной техники, обеспечивали 90,5 % объемов мирового высокотехно­логического производства и концентрировали 87 % из 3,9 миллиона патентов, зарегистрированных в мире [65, 45].

Таким образом, можно сделать вывод, что не ученый, а предприниматель является тем субъектом, который должен работать в сфере коммерциализации «идей и образов», стремиться к их материализации и продаже. В этой связи современному обществу следует преодолевать негативные тенденции, формировать эффективную инновационную политику. Такая политика, с одной стороны, должна быть направлена на стимулирование новых технологий и развитие перспективных наукоёмких отраслей производства, а, с другой стороны, её действенный вектор должен включать формирование предпринимателя нового типа, стремящегося к финансированию научных и опытно-конструкторских исследований и способного брать на себя риск по практическому внедрению их результатов. Только при таком условии современная наука может успешно выполнить одну из своих ролей – роль производительной силы.

В эпоху научно-технической революции не осталась в стороне от науки и главная производительная сила – человек. Автоматизация производственно-технологических процессов вносит качественные изменения в содержание и характер его труда, перенося центр тяжести физического труда на умственно-психологическую деятельность, превращая работника производства в оператора, ведущего технологический процесс по приборам: объектом непосредственных усилий работника теперь становится не предмет труда, а разумное использование и совершенствование автоматических систем. Поэтому трудовая деятельность человека в условиях научно-технической революции, чтобы быть успешной, должна опираться на научные знания, быть научно обоснованной. Наука превращается в производительную силу через опредмечивание в предмете труда, технике, технологии, организации производства и человеке. Следовательно, замыкающим структурным звеном цепи является человек. В условиях преобразования материально-технического базиса и принципов организации производственной деятельности возникают новые, повышенные требования к контрольно-управляющим и исполнительным функциям работников, к развитию их как производительной силы общества. Это связано с возрастанием доли интеллектуального труда и значения соответствующих ему научных по своему характеру знаний. Быстро увеличивается число профессий, которые, являясь ведущими для современного механизированного и автоматизированного производства (наладчики, ремонтники, операторы, программисты и т. д.), требуют, как правило, высокой общеобразовательной и специальной подготовки. Такая подготовка важна и потому, что позволяет в условиях растущего динамизма производства, постоянного его обновления обладать соответствующей потенциальной мобильностью, способностью к перемене труда и быстрой переквалификации. Г. Н. Волков, еще в 70-х годах ХХ столетия отмечал, что главная черта науки эпохи НТР – ее направленность на развитие интеллектуального, творческого потенциала человека [21, 168–174] .

В принципе содержание труда работников материального производства исторически находится в соответствии с основными фазами, этапами механизации и автоматизации производственных процессов и ролью науки в их организации. Работник, – по выражению Дж. Бернала, – как «вещный придаток» машины, как «интеллектуальный придаток» системы машин в условиях комплексной автоматизации, получая технологическую ступень свободы, становится программистом и наладчиком производственного процесса [5, 264]. Поэтому сама логика развития материального производства предъявляет требования к развитию интеллектуального творческого потенциала человека, повышению его общеобразовательной и специальной подготовки, ответственности за порученное дело. В условиях научно-технической революции это становится принципиально важным не только потому, что учет «человеческого фактора», личностное воплощение науки являются наиболее перспективным путем роста материального благосостояния общества. Суть вопроса состоит в том, что сегодня человек управляет мощнейшими техническими комплексами, малейший сбой в функционировании которых грозит катастрофическими последствиями для природы, общества и человека, невосполнимыми никакими материальными затратами (пример Чернобыльской трагедии – наглядная иллюстрация тому). В настоящее время на плечи работников ложится не только колоссальная профессиональная, но и нравственная ответственность за результаты технологического прогресса. Подобное обстоятельство предполагает появление работника с глубоким пониманием всех технических деталей и нюансов производственного процесса и ясно отдающего себе отчет в тех социальных последствиях, к которым может привести его профессиональная ошибка. Поэтому сегодня следует говорить о необходимости производства творческого типа работника, а не просто исполнителя, работника с качественно новым уровнем профессиональной и общекультурной подготовки, новым типом мышления и ценностных ориентаций, направленных на осознание не только профессиональных, но  и общечеловеческих ценностей. Решение этих вопросов немыслимо без активизации роли науки. В этом и проявляется опосредованно одна из ее функций как производительной силы. На трудовые ресурсы наука оказывает воздействие через систему образования, которая играет роль, аналогичную роли опытно-конструкторских разработок, то есть представляет собой связующее звено между методологическими, фундаментальны­ми и прикладными исследованиями, с одной стороны, и личностным элементом производительных сил, с другой. Современное производство приобретает такой характер, что оно нуждается уже не столько в мускульных, механических условиях, сколько в творческих действиях человека. Знания, приобретенные личностью, представляют собой аккумулированную энергию такой потенциальной мощности, которая даже несравнима ни с какими уже познанными энергетическими мощностями, ибо это знание, эта развитая творческая способность человека ежедневно, – по словам Г. Н. Волкова, – «обуздывает и ставит на службу производству и обществу все новые силы природы» [21, 179]. В этой связи вполне своевременным является обращение к одной из кардинальных категорий общей методологии науки – парадигме научного познания. «Парадигма» – одна из фундаментальных категорий науки. Отличающиеся теми или иными нюансами ее трактовки в общей методологии науки объединяет то, что она относится не к объекту науки, а к самой научной деятельности: парадигма – модель научной деятельности как совокупность теоретических стандартов, методологических норм, ценностных критериев. Другие определения конкретизируют это общее представление: теория (или модель постановки проблем), принятая в качестве образца решения исследовательских задач, признаны всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений [6, 23].

В силу обозначенных выше причин в последнее время термин «парадигма» и производные от него (парадигмальный, парадигмальные направления, гуманистическая парадигма) все чаще употребляются в разговорах об образовании и педагогической науке. Немалое место в этих дискуссиях занимают проблема духовного развития совокупной рабочей силы, под которой понимается все трудоспособное население, и особенно проблема привлечения молодежи в науку [19, 81]. Ни для кого не является секретом снижение престижа науки и научного труда в обществе. Если 30–40 лет назад наука и искусство выступали как чуть ли не единственные сферы реализации потенциала творческой личности, то ныне появилось много новых профессий, открывающих широкие возможности для такой реализации. Меняется и характер самой науки: появился «сплав» науки и таких новых областей интеллектуального знания, как высокие технологии, программное обеспечение и др. Все эти факторы ведут к изменению позиций науки в качестве составной части производительной силы общества. Если наука слаборазвитых стран характеризуется развитием преимущественно гуманитарных областей, то есть выработкой общего представления о мире, то в промышленно развитых странах на первое место выходят естественные и технические науки. Например, в США первое место среди ученых занимают представители точных и технических наук. В этой стране еще в конце 80-х годов XX ст. была принята специальная правительственная программа, согласно которой университеты заключают своего рода контракты, в которых оговорены размеры финансирования государством подготовки определенных категорий специалистов. В соответствии с этим подготовка физика или химика стоит значительно дороже, чем историка или филолога. Подобными мерами правительство Соединенных Штатов сократило так называемые «бесполезные специальности» и увеличило потоки студентов, изучающих физику, химию, биологию, инженерные науки [133, 20].

Таким образом, наука и современное производство тесно взаимосвязаны друг с другом. Наука дает производству знания, в свою очередь, производство является широчайшей экспериментальной базой современной науки. В производственной сфере подтверждаются и реализуются успехи науки, формируется колоссальный поток информации, получающий затем свое научное переосмысление, служащий источником новых открытий. Ведущая роль науки по отношению к производству состоит в том, что многие его современные и тем более будущие достижения в значительной мере зависят от объема и качества научных открытий и скорости, с какой эти открытия будут находить свое практическое применение.

В наше время, время стремительного научно-технического прогресса, большое значение приобретает установление гармоничного, научно обоснованного паритета между теоретическими (фундаментальными) и прикладными областями науки. Известный английский физик С. Пауэлл справедливо указывал на огромное «цивилизаторское» значение фундаментальных наук, на разящее несоответствие между «отдачей» фундаментальной науки и вкладом в нее. По его словам, несмотря на то, что наша цивилизация в основном основана на достижениях фундаментальной науки, все, что когда-либо было затрачено на теоретические исследования, равно стоимости современного промышленного производства за две недели [21, 226]. Вместе с тем нельзя оставлять без внимания и прикладные, прежде всего технические, науки, выполняющие функции связывающего звена «наука-производство».

Необходимо отметить, что сегодня наука напоминает зеркало, разбитое на несколько осколков, каждый из которых, в свою очередь, порезан сетью трещин и поэтому отражает только свою, изолированную часть мира. В этой связи перед наукой стоит задача интеграции различных областей знания и превращения науки в целостную систему. В данном контексте особую актуальность приобретает интеграция фундаментальных и прикладных исследований, без чего наука не сможет эффективно выполнить одну из своих главных ролей – роль производительной силы. Выполнение наукой роли производительной силы зависит также и от технического оснащения индустриальной базы исследований. Этот фактор влияет на превращение науки в разновидность индустриального труда, с одной стороны, и на переход от экстенсивного роста науки к ее современному интенсивному развитию, отвечающему требованиям научно-технической революции.

И, наконец, наука может успешно выполнять функцию производительной силы только при условии востребования ее открытий и разработок со стороны производства. Те, кто работает в производственной сфере, должны осознавать, что система связей между наукой, техникой и производством дает результат, позволяющий достичь ускоренного роста производительности общественного труда. Отсюда важнейшей задачей является формирование предпринимателя, способного брать на себя риски и трудности превращения идей и «образцов» нового продукта в необходимый для рынка товар.



загрузка...