Маркс был одним из самых влиятельных мыслителей современной эпохи, но история не подтвердила большинства его теорий. Подъем среднего класса в западных капиталистических обществах противоречил его пророчеству об обнищании рабочих. Капитализм оказался добрее к массам, чем коммунизм. Капитализм переживал кризисы, из которых особенно тяжелым стала Великая депрессия 1930-х годов. Была, разумеется, и революция 1917 г. в России. Но основная идея Маркса о капиталистических кризисах, вызываемых снижением прибыли, не выдержала проверки временем. Лавинообразное крушение коммунистического режима в Восточной Европе в конце 1980-х годов с кульминацией, выразившейся в падении Берлинской стены, а также теперешние его формы в отдельных странах, похоже, указывают на то, что чуть более века спустя после смерти Карла Маркса его звезда закатилась и вряд ли взойдет снова. Результаты деятельности экономических систем, управлявшихся по рецептам Маркса якобы во благо трудящихся, оказались весьма печальными. Перед объединением Западной и Восточной Германии в 1990 г. было распространено мнение, что экономика на востоке, в старой доброй Германской Демократической Республике, была очень сильна. И только когда она стала полностью открытой, ее слабость проявилась со всей очевидностью. Марксистская экономика оказалась нежизнеспособной. Кейнс предвидел это еще в 30-х годах XX века, назвав «Капитал» «ошибочным с научной точки зрения», а также «неинтересным и неприемлемым для современного мира». Учение Маркса, по его словам, базировалось на неправильном понимании теории стоимости Рикардо. В наши дни мы видим, что это было сказано несколько резко. В свое время Маркс бросил серьезный вызов экономистам-классикам, а его труды стали теоретической основой для революционеров, выступавших против капитализма индустриальной эпохи. В те годы капиталисты и их ученые апологеты ни за что не поверили бы, если бы кто-то сказал, что Маркс не представляет для них опасности.
Это и стало одной из причин того, что предсказания Маркса не сбылись. Если даже согласиться с тем, что трудящиеся обречены на постоянное угнетение, то из этого не следует, что единственным выходом может быть только революция. Власть рабочих может осуществляться (и действительно осуществлялась) другими путями, например через демократические социалистические партии. Маркс мог бы возразить, что капитализм приспособился, вынужденно сменив курс в сторону более справедливого распределения доходов. Адам Смит, в свою очередь, сказал бы, что курс этот никогда не менялся.
Защитники Маркса в ответ на аргумент, что трудящиеся па самом деле пользуются плодами экономического прогресса и повышения жизненного уровня, а не прозябают в тяжелых материальных условиях, всегда указывали на эксплуатацию индустриально развитыми странами своих колоний. Другими словами, рабочие Запада процветают за счет угнетения их братьев где-то в других странах. Эта мысль находит свое отражение в нынешних дебатах о глобализации. Когда доходы двухсот самых богатых людей мира составляют столько же, сколько у 41% беднейшей части остального населения планеты, — или, иными словами, около половины людей живут менее чем на два доллара в день, — невозможно усомниться в том, что неравенство существует. Труднее, однако, доказать, что такое положение является следствием законов, о которых говорил Маркс. Неравенство во многом проистекает из неспособности большой части людей принимать участие в капиталистическом процессе, но причинам, о которых мы поговорим позже. Связь между глобальным неравенством и экономической теорией Маркса незначительна, а скорее всего, и вовсе отсутствует.