загрузка...
 
Глава четвертая ОТ ФАУ ДО СТРАТЕГИЧЕСКИХ
Повернутись до змісту

Глава четвертая ОТ ФАУ ДО СТРАТЕГИЧЕСКИХ

Ракетные войска как вид Вооруженных сил в те годы состояли как бы из двух родов войск: войска межконтинентальных ракет и войска с ракетами средней дальности. Причем на первом этапе, где-то до конца шестидесятых годов, это разделение было четко очерчено и в организационной структуре. Две значительные по своей численности армии и один ракетный корпус на западе и на Дальнем Востоке были нацелены на объекты в Европе, Японии, Южной Корее, а в последующем - и в Китае.

Дивизии МКР и РСД разнились не только своим вооружением, но и организационной структурой, порядком дислокации, укладом жизни, традициями, а в первые годы зарождения войск МКР, и уровнем боевой готовности.

Моя ракетная биография начиналась в войсках МКР. Но судьба уготовила мне пройти испытания также в войсках РСД.

Во второй половине 1963 года с должности командира ракетного полка я получил назначение в самую западную дивизию ракетных войск, размещавшуюся на территории Калининградской области. Там я оказался в совершенно иных условиях. Первое, что бросилось в глаза, это то, что в отличие от дивизии МКР, которая всем своим составом размещалась в одном городке, дивизия РСД была разбросана в нескольких городках, по числу своих полков.

Специфика оружия и, особенно, принятая позже новая схема боевых порядков в дивизиях МКР, в связи с появлением отдельных стартов, подтвердили правильность именно такого варианта размещения для этих дивизий.

В войсках РСД дивизионное звено не было отягощено тылами, техническими и другими частями обслуживания. Все проблемы, связанные с хозяйственной деятельностью, устройством быта, снабжением решались в полках. Таким образом, ракетный полк практически являлся автономной, законченной организационной единицей, независимой от верхних звеньев, кроме сферы боевого управления. Каждый полк имел свой позиционный район с жилым городком, как правило, в городе областного подчинения. Семьи офицеров и прапорщиков пользовались более благоприятными условиями, имели лучшие возможности по трудоустройству семей. Такое размещение полков способствовало максимальному использованию имеющейся дорожной сети и достижению широкого маневра подвижными пусковыми установками.

Когда с семьей поездом я приехал в город Гвардейск, где размещалось управление дивизии, я был поражен не столько европейским стилем архитектуры, благоустроенностью города, сколько, как человек военный, был ошеломлен простором, роскошью и даже некоторой помпезностью апартаментов, которые занимали штаб, политотдел, службы дивизии. Это не шло ни в какие сравнения с теми условиями, в которых находились ракетные войска на Востоке страны. Дивизионы во всех полках размещались в полностью отстроенных городках, к ним примыкали боевые стартовые позиции. Все это поддерживалось в приличном состоянии.

Дивизия в своем составе имела пять ракетных полков: 331-й базировался в Гвардейске, там же, где и штаб дивизии, командовал полком подполковник Фальков Сергей Корнеевич: 330-й - в Знаменске, под командованием подполковника Оспина Алексея Алексеевича: 25-й, считающийся по традиции лучшим, во главе с опытным командиром полковником Евсеевым Филиппом Федоровичем, размещался в городе Советске (бывший Тильзит); 308-й, которым командовал полковник Шафаренко Константин Иванович, постоянно соревнующийся с 25-м полком. Наиболее удаленным от штаба дивизии был 323-й ракетный полк, размещенный в городе Гусеве (бывшем Гумбиннене). Этим полком руководил подполковник Иванов Александр Петрович.

В штабе я представился командиру дивизии генерал-майору Акимову Борису Антоновичу. Нижесреднего роста, подтянутый, в безупречно подогнанном военном костюме, с холеным, я бы сказал, несколько надменным лицом, принял он меня натянуто сухо. Хорошо отточенным военным языком он кратко обрисовал состояние дивизии, опустив характеристику руководства полков и начальников служб дивизии. Однако вставил фразу о том, что я могу у него всегда найти поддержку.

У меня с первых встреч сложилось о нем мнение, что он принадлежит к тому типу военных, судьба которых складывалась без особых усилий, как принято в таких случаях говорить, шел по ковровой дорожке. До этой дивизии, службу он проходил в войсках ПВО страны, пригретый маршалом Бирюзовым С.С. В дивизии знати, что после окончания академии генерального штаба Акимов Б.А. по рекомендации покровителя был определен на ракетную дивизию. Не знаю, чем это было вызвано, то ли необходимостью прохождения такой ступени, но этого можно было достичь и в войсках ПВО, то ли возможным назначением самого Бирюзова С.С. на ракетные войска стратегического назначения.

Манера поведения Акимова Б.А. могла быть отпечатком характера его службы. Все были свидетелями того, как умел преображаться в зависимости от того, с кем он общался. Холодный, чисто служебный - это с подчиненными, угодливый подобострастный и даже - со старшими по званию. Не могу утверждать, что это были черты подхалимства, но он умел создавать обстановку гостеприимства и хлебосольства, особенно при посещении дивизии такими начальниками, как командарм Добыш Ф.И. или член военного совета армии Павельев Н.В.

У меня не было причин быть недовольным новым своим начальством. Я трудился, сколько позволяли силы, видел, что мои старания не остаются не замеченными, особенно со стороны Б.А. Акимова. Мне тогда казалось, что он неплохо разбирается в людях, не лишен ума, твердо поддерживал порядок и боевую готовность дивизии.

Однако военная судьба, как это часто бывает, не была так уж ласкова к нему. В авиакатастрофе гибнет начальник генштаба, бывший главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения маршал Бирюзов. Мы, подчиненные стали свидетелями того, как звезда Б.А. Акимова стала закатываться с той же скоростью, с какой и поднималась до этого.

Не хотел бы ошибиться, но думаю, что Акимова в дивизии не любили. Нам уже тогда было известно, что в верхах, и в Москве, и в Смоленске заместители главнокомандующего и командующего армией его особенно не жаловали, а на первых порах остерегались. С приходом на армию Герчика К.В., а на ракетные войска - Толубко В.Ф. на военной карьере Акимова Б.А., можно сказать, была поставлена точка. Самое многое, на что он теперь мог рассчитывать - это плавное завершение службы в каком-нибудь из арсеналов или в военном училище. Так в последующем и произошло. Б.А. Акимов ушел в отставку с должности начальника Ростовского высшего военно-инженер- ного училища.

А пока под началом этого, надо сказать, незаурядного генерала мне предстояло продолжать службу в ракетных войсках.

Как и требовалось по военному этикету, я обошел кабинеты заместителей командира дивизии. Полковник Тамарлаков Виктор Константинович, бывший танкист, сейчас первый заместитель командира. Человек не без личных амбиций, претендующий на более высокую роль.

Подполковник Иванов Валентин Дмитриевич, заместитель командира по ракетному вооружению, или, как тогда принято было называть, главный инженер дивизии. В памяти этот человек остался скромным военным тружен- ником, представителем той когорты военных инженеров, на плечи которых легла главная и самая тяжелая ноша. Он ее нес добросовестно и достойно. Вскоре он ушел на должность главного инженера ракетного корпуса на Дальнем Востоке.

Начальником штаба дивизии долгое время бессменно был Безук Георгий Иванович. На характеристике этого человека я хочу несколько задержать внимание читателя не только потому, что он был моим непосредственным начальником, но как на неординарной, интересной личности. Он обладал живым общительным характером. Благодаря своей открытости, доступности, он пользовался в дивизии, если не всеобщей любовью, то довольно широким уважением среди офицеров. Душа дружеских компаний, весельчак, танцор, он постоянно выступал в первой роли среди организаторов офицерских вечеров, встреч и различного рода коллективных мероприятий. Это один из ветеранов дивизии, на памяти которого весь ее путь от инженерно-ракетной части до одного из мощных соединений ракетных войск.

Естественно, что у него были широкие знакомства среди коренных ракетчиков, разбросанных по всем армиям, управлениям и штабам. Особо он подчеркивал свое личное знакомство с теми, кто оказался в главном, или генеральном штабах. Среди них был тогда полковник Устинов Георгий Иванович, в последствии генерал-лейтенант, служба которого завершилась в главном оперативном управлении генерального штаба.

Георгий Иванович Безук мучился тем, что так и не смог получить высшего образования. Однако уже то, что он был назначен на сравнительно высокую должность без высшей подготовки, говорило о незаурядных его личных способностях. Он понимал, что путь на более высокие должности ему по этой причине был заказан и поэтому всегда пребывал в неприятном ожидании, что на его место может придти другой.

Мое назначение его насторожило. Когда из управления кадров ему сообщили, что его заместителем назначен командир полка из Омского корпуса, он воспринял это как последнее предупреждение о его замене.

В те годы было принято пресловутое постановление, по которому срок службы офицеров в чине полковника исчислялся предельным его возрастом в сорок пять лет. Наиболее опытные, полные сил, прошедшие горнило Отечественной войны офицеры, в соответствии с этим решением подлежали увольнению в запас. Так продолжало рушить армию шестое требование A. Гречко. В дивизии в числе кандидатов, подлежащих увольнению, оказались в основном заместители командира дивизии, такие как Тамарлаков К., Безук Г.И., Крючков В.М., Шафаренко К.И. и другие.

С первых дней работы на новом месте я почувствовал холод не только со стороны Безука Г. И., но и его многочисленных прихлебателей.

Наблюдательный Б.А. Акимов, не жалующий Безука за его некоторую поверхностность и скоропалительность, не замедлил этим воспользоваться. Через некоторое время мне все больше приходилось выполнять прямые поручения командира дивизии, минуя моего непосредственного начальника. Более того, Акимов неоднократно, особенно на совещаниях, заявлял о моем предстоящем назначении на должность начальника штаба. Но мне так и не пришлось поработать с ним в этой роли. Вскоре меня перевели на должность начальника штаба 49-й ракетной дивизии в Белоруссию.

Все полки в дивизии, кроме одного, имели на вооружении ракеты средней дальности Р-12 с подвижным наземным оборудованием. Эта техника была довольно громоздкой. Для подготовки ракеты к пуску привлекалось до 70 человек, которые составляли стартовую батарею. Четыре стартовых батареи сводились в дивизион. Ракетный дивизион был внушительной боевой единицей как по количеству личного состава, так и по вооружению. Технология боевой работы по подготовке ракет к пуску имела в дивизионе законченную цепочку. Во главе дивизионов в то время были опытные офицеры, как правило, выходцы из инженерно-ракетных частей. Ракетный полк в составе двух-трех дивизионов замыкал на себя все виды снабжения и технического обеспечения.

Пятый полк имел на вооружении устаревшую систему ракет 8КБ1 (Р—5 м) с дальностью стрельбы до 1000 км. Ракеты на жидких компонентах ракетного топлива после пуска на заданную траекторию выводились при помощи радиокоррекции. Вскоре эти ракеты были сняты с вооружения, полк был переведен в состав другой дивизии, где был вооружен межконтинентальными ракетами с отдельными стартами.

Вместе с полками размещались специальные части, предназначенные для хранения и поддержания в заданной готовности головных ядерных частей. Для скрытности их называли ракетно-техническими базами (РТБ).

Руководители этих частей - полковники Добрынин Алексей Николаевич, Березин Абрам Ильич, Звиглянич Николай Яковлевич, Митин Павел Денисович, Мельничук Андрей Ананьевич уже тогда заложили твердые традиции по обеспечению надежной безопасности эксплуатации этого грозного оружия.

Иногда возникали небольшие трения между офицерами ракетных дивизионов и бригад РТБ, проскальзывали претензии друг к другу у командиров полков и начальников этих баз. Но большей частью это случалось из-за жесткого режима и скрытности в работе последних, которая была связана с сохранностью государственных тайн.

Вместе с тем офицеры этих специальных частей находились в постоянной опасности, в любой момент работы они могли быть подвергнуты воздействию этого специфического оружия.

Таким образом, дивизия имела в своем составе сорок пусковых установок и боевого запаса ракет на два-три пуска.

Все полки были заняты боевой учебой в довольно размеренной, спокойной обстановке. Периодические контрольные проверки, которые проводились командующим ракетной армией, или главным штабом ракетных войск, вносили некоторое оживление, а иногда и беспокойство, а потому нарушали размеренный ритм повседневной, будничной жизни ракетчиков. По крайней мере, так все это мне показалось при первом знакомстве.

Но при более глубоком изучении жизни полков, оказалось, что не все обстоит так гладко. Между полками поддерживалась атмосфера здорового соревнования за более высокую боевую готовность, командиры полков ревниво относились к оценке своей деятельности. Из года в год лавры первенства доставались 25-му ракетному полку под руководством полковника Ф.К. Евсеева и его приемника А.Ф. Швырева. Иногда это почетное место завоевывал не менее опытный командир 308-го ракетного полка полковник Шафаренко К.И. 330-й ракетный полк был постоянным поставщиком чрезвычайных происшествий и грубых проступков. 323-й Гусевский полк вызывал у командира и штаба дивизии постоянное беспокойство. И не только потому, что командир полка подполковник Иванов А.П. чаще других заглядывал в рюмку, но, видимо, низким состоянием боевой готовности, срывами в дисциплине. Традиционно в полку ниже была подготовка батарей и дивизионов, больше было поломок техники. В общем, трудный был полк. Это подтверждает и то, что заменивший Иванова А.П. подполковник Боганский А.И., способный командир, так и не сумел вывести полк из этого состояния.

К немалому удивлению, я встретился в дивизии с повальным увлечением рыбной ловлей. К слову сказать, для этого здесь были идеальные условия. Чистые речки, озера и, особенно, богатый рыбой Куршский залив - и все это вблизи мест размещения ракетных полков - притягивало офицеров и прапорщиков. Да и сам командир дивизии Акимов Б.А. был не просто любителем, а рыбаком-фанатиком. Он уже давно перешагнул любительский уровень, стал непревзойденным мастером и знатоком премудростей рыбной ловли.

К концу каждой недели на его стол ложилась сводка с самыми последними сведениями о том, в каком водоеме, какую наживу берет та или иная рыба. Отдавались необходимые указания по организации очередной рыбалки, и в сопровождении постоянного состава рыбаков-любителей во второй половине дня каждой субботы - выезд на рыбалку. Нередко в таких мероприятиях принимали участие высшие военные чины или первый секретарь Калининградского обкома партии Коновалов С.М.

Меня удивило то, что за свою довольно продолжительную службу я впервые встретился с таким массовым увлечением. И скажу, не греша, что всегда к этому откосился немного скептически, причем с детства. В нашей казачьей станице, раскинувшейся на азовских лиманах, где рыба чуть ли не по улицам плавала, охотников, рыбаков-любителей принято было считать лодырями. Хотя я сам в свободное время не прочь был порыбачить.

Акимов Б. А. неоднократно пытался втянуть меня в свое общество рыба- ков-охотников. Помнится случай, когда в сопровождении майора Прусса Моисея Артемовича мы выехали на рыбалку на Куршский залив. Тогда я впервые познакомился со способом ловли, который рыбаки называют «дорожкой». А суть его в том, что в моторную лодку усаживаются два-три рыбака, один из них за рулем, Лодка разгоняется вдоль залива. За борт выбрасывается блесна. Тут же один за другим в лодку летели морские окуни, сиги и др.

И вот в один из таких заездов мой спиннинг, раскатав всю леску, блесной зацепился за что-то в воде. На втором заезде то же происходит у Акимова. Многие знали, что он пользуется блеснами из серебра и даже из золота. Такую блесну терять нельзя. Развернув лодку, мы стали тянуть притопленную сеть. Улов, даже в представлении Б.А. Акимова, оказался неслыханным. Огромные сиги, окуни, несколько тунцов весом до 16 кг каждый нашу лодку заполнили доверху. Но на берегу нас ожидали какие-то личности, как мы потом поняли, это были хозяева сети и, как видно, они ожидали улова. Нам было ясно, что эти люди способны на все, у моих напарников подобные встречи были.

Мы были одеты в полевую форму, но без погон. У Б.А. Акимова был пистолет, который он всегда брал в такие поездки. Решительный наш вид, громкий разговор о вреде браконьерства, видимо, образумили их и внушили даже страх: они быстро стали уходить. Всегда по заливу таких сетей было разбросанно немало, рыбнадзор в основном кружился в устье Немана, где шел рыбец, наиболее ценная промысловая рыба. Конечно, такие выдающиеся выходные дни для меня и офицеров оперативного отделения были большой редкостью.

Б. А. Акимов, всегда, как говорится, державший руку на пульсе, был неплохо осведомлен о боевой готовности полков. Постоянной заботой была подготовка боевых расчетов пуска. Штаб отвечал за боевую готовность боевых частей и систему боевого управления. Поэтому большую часть времени я с группой офицеров находился в полках и дивизионах.

Командир дивизии уже в то время ввел в практику внезапные проверки организации боевой подготовки и состояния выучки стартовых батарей. Из состава штаба и служб была создана, так называемая, инструкторская группа, в которую входили наиболее грамотные и опытные офицеры. Такая группа, возглавляемая одним из заместителей командира дивизии, постоянно находилась в дивизионах.

Сравнивая боевую готовность с высоты последних лет, смело можно утверждать, что ответственность руководства полков и дивизий тех лет была на должном уровне.

Стратегические ракеты первого и второго поколения требовали от ракетчиков хороших знаний. Значительный объем работ выполнялся вручную, автоматическая работа системы управления полетом ракеты начиналась с момента срабатывания контактов подъема, т.е. с отрывом ракеты от пускового устройства. Особенно высокая подготовка требовалась для офицеров третьих отделений стартовых батарей, несущих ответственность за электронную программную часть ракеты и наземного оборудования. Каждый офицер должен был отлично знать электронные схемы, а это одиннадцать больших листов. Не меньший объем выполняли офицеры и солдаты других отделений стартовых батарей, при этом немало операций было связано с опасностью (например, установка ракеты на пусковое устройство, заправка компонентами ракетных топлив). Все применяемые компоненты топлива были высокотоксичными, при обращении с ними требовалась специальная защита и наличие хороших навыков. Не всегда операции по заправке ракет заканчивались благополучно. Были случаи опрокидывания ракет при их транспортировке, падения с пусковых устройств, отрыва головных частей, значительных проливов и даже возгораний ракетного топлива. К сожалению, это нередко сопровождалось гибелью людей.

Все занятия на ракетном вооружении, а тем более учения с выходом на полевые позиции, проводились только ночью. Можно с уверенностью сказать, что ни в каком другом виде вооруженных сил такого количества ночных занятий, как в ракетных войсках, не было. Все перевозки ракет, головных частей со станций выгрузки или между полками, дивизионами проводились в ночное время. Это требовало высокой натренированности личного состава и хорошей организации.

Мне припоминается событие, происшедшее в первом дивизионе 351-го ракетного полка во время комплексного занятия по имитации пуска ракеты.

В дивизион мы приехали к концу занятия, чтобы проверять полноту и качество выполнения заключительных операций и приведение дивизиона в исходное состояние постоянной боевой готовности. Занятием руководил командир полка С.К.Фальков, который находился на командном пункте. На стартовой позиции работами руководил командир дивизиона майор Клим- ко Андрей Федорович, один из опытнейших ракетчиков полка.

Помню, была тихая безветренная ночь. Небо, усыпанное звездами, уже начало светлеть в преддверии утренней зари. Когда мы въехали на боевую позицию, нас встретила необычная тишина. Не слышно было обычных команд, шума двигателей. Это нас насторожило и порядком обеспокоило. На первом старте мы увидели жуткую картину. Вся позиция была погружена в белую пелену. По ее поверхности, как по воде, двигались головы людей. Сразу же пронзила догадка: произошел крупный разлив жидкого кислорода. Каждый из нас хорошо представлял, чем это грозило. Я не мог понять, почему командир батареи или дивизиона не эвакуировали людей, как это предусматривалось технической документацией и требованиями мер безопасности. Любой неосторожный удар по металлу, а тем более электрическая искра, грозили взрывом огромной, разрушающей силы. Правда, догадались все двигатели заглушить. Первое, что мы сделали, убрали людей в безопасное место. Командир дивизиона пытался объяснить нам, что он прежде всего решил предотвратить разлив кислорода. Но для этого не требовались люди всей батареи. Дали команду на отключение всех потребителей тока.

Сам по себе кислород не токсичен, но у людей, находящихся в зоне его большой концентрации, вначале возникает возбуждение, безудержный смех, а уже после наступает вялость и сильная головная боль. Видимо пребывание в кислородной среде явилось причиной той беспечности, а может и преступности, которую проявили офицеры батареи. К счастью, взрыва не произошло, люди и техника не пострадали.

Много было подобных случаев и, к сожалению, с потерями людей и выводом из строя дорогостоящей техники и вооружения.

Должен сказать, что в дивизии неплохо был подготовлен штаб. Коллектив управления был сплоченным и отличался высокой работоспособностью. Ядром штаба было оперативное отделение, в составе которого были грамотные, с высокой практической подготовкой, офицеры: Суровцев Григорий Иванович, Гулай Борис Михайлович, Солохин Евгений Михайлович, Пастухов Юрий Алексеевич, Кузьмин Николай Васильевич, Морозов Иван Федорович, Петров Юрий Дмитриевич, Заскалько Николай Павлович и другие.

В будущем они возглавят полки, штабы и управления. Высокой подготовкой обладали офицеры командного пункта Ракель Дмитрий Леонтьевич, Басманов Борис Васильевич, Шмаров Валентин Павлович, Фрольцов Николай Степанович, Москаленко Виталий Васильевич.

Дивизию постоянно посещали различного рода комиссии, как со штаба армии, так и от главкома. Любили здесь бывать и представители генерального штаба. Не ошибусь, если скажу, что причиной этому было не беспокойство за состояние боевой готовности, а более прозаические мотивы: неплохое торговое обеспечение тех мест, богатая рыбалка. Б.А. Акимов и командиры полков, особенно Евсеев Ф.Ф., Шафаренко К.К., Спрысков Б.М., командовавшие дивизионами, полками, бригадами, еще до создания ракетных войск, умели принять и ублажить гостей. К сожалению, это часто делалось на глазах офицеров. Хотя, кажется, это было привычным, но люди на это реагировали отрицательно. Уже тогда зарождалось то зло, которое позже станет привычным в войсках. Все более распространяется очковтирательсто, ложь и пр. Разложение верхов, местных партийных и советских функционеров не могло не коснуться армии. Низкопоклонство, подхалимство, взяточничество, к стыду, начало поражать руководство полков и дивизий. Особенно это было заметным во взаимоотношениях командира дивизии с обкомом партии.

Б.А. Акимов, который, как я уже говорил, был мастером в организации охоты, рыбалки, пользовался доверием руководства области и неизменно избирался членом бюро обкома партии.

Помнится, первый секретарь обкома С.М. Коновалов отмечал свой юбилейный день рождения. Как всегда в таких случаях, его помощники потихоньку позванивали об этом в районы, предприятия, учреждения и, конечно, в воинские части.

Акимов подготовку к этому событию начал заблаговременно. На одном из совещаний руководящего состава дивизии он назначил сумму необходимого денежного сбора для закупки подарков юбиляру. Еще раз было сказано о том, сколько хороших дел обком делает для ракетчиков. Конечно, все понимали абсурдность этих слов. Но уже тогда все больше говорили одно, думали второе, а делали обратное. И, как казалось, все были единодушны в сказанном. Б.А. Акимов все же предупредил, что было бы нежелательным об этом громогласно говорить в частях, а тем более в приказном порядке взимать у офицеров необходимые для этого средства.

Но как часто в таких случаях бывает, находятся «благожелатели», готовые ради своей карьеры сотворить личное преподношение большому человеку. Вот так и поступил начальник РТБ полковник Березин А.И., воинская часть которого в течение нескольких лет награждалась переходящим знаменем обкома и облисполкома.

Подарки закуплены, и в торжественный день Б.А. Акимов с группой офицеров, представителей от всех частей, выехал в Калининград. В состав этой группы попал и я. Обком занимал самое фешенебельное здание в центре города, говорили, что у немцев там размещался городской магистрат. Нет сомнений, если бы сохранился дворец прусских королей, то обком правящей партии, не задумываясь, обосновался и там.

В приемной толпился народ, некоторые уже были навеселе. Чувствовалась нерабочая, праздничная обстановка. Когда мы туда вошли, из-за стола нам навстречу выскочил помощник секретаря и тут же проводил к юбиляру. Огромный кабинет, обитый, как это заведено со сталинских времен, дорогим деревом, уставленный массивной, темной мебелью. В глубине кабинета под огромным портретом Ленина за полукруглым столом сидел

С.М. Коновалов. Слева, вдоль стены, стояли столы, уставленные дарами, часть их лежала на полу, столы были загромождены. В одну шеренгу мы выстроились перед столом именинника. Акимов произнес «коронную», заранее подготовленную речь. Юбиляра все это тронуло, он встал и наклонил голову. После вручения подарков, целований и рукопожатий, хозяин широким жестом пригласил в соседнюю комнату, где стояли накрытые столы. Несколько тостов за юбиляра, партию и армию. Коновалов говорил, что постоянно звонят из секретариата ЦК. Орден Ленина вручили раньше, а сейчас настаивают, чтобы шел домой. «А как уйдешь, если люди идут и идут», - были его слова. Нам показалось, что произнес он это так, будто такое с нами тоже случалось.

Все было бы хорошо, если бы эта сердечная церемония не была омрачена с нашей стороны неожиданно для Коновалова. А случилось вот что. Офицеры «отличной» РТБ, командир которой на подарки сорвал с офицеров приличную сумму, написали коллективное письмо прямо в ЦК партии. Это уже скандал. Партия своим сынам все дозволяла. Но все это было за семью печатями, простые ее члены, а тем более народ, ничего не знали, они должны были верить.

По своей наивности, мы думали, что Коновалову С.М. грозит большая неприятность. Но первый есть первый. Еще длительное время он оставался на этом посту и успешно продолжал валить хозяйство области.

В нашей советской печати иногда проскальзывало упоминание о том, как богата была Восточная Пруссия, о немецких помещиках (юнкерах), бюргерах, о том, что этой землей кормилась вся Германия. Даже сейчас, через много лет, как немцев отсюда выгнали, можно представить, что было до нашего прихода. Надо признать, всегда при поездках по городам и селам этой области становилось стыдно за наших людей. Рассказывали, что в свое время, после войны, область заселялась людьми, пожелавшими получить «рай», сотворенный чужими руками. Это были бывшие уголовники, люди не привыкшие к труду, много наехало цыган. Когда я туда приехал, а это было в 1963 году, все уже было в полуразрушенном состоянии. Прекрасные каменные дома, коттеджи, хозяйственные постройки стояли с провалившимися крышами, во дворах непролазная грязь, кучи разбросанного навоза.

Отличные шоссейные дороги разрушались. Перед глазами была картина сплошного запустения. Создавалось впечатление, что люди не собирались здесь задерживаться, все было как бы временно. Видимо, так оно и было. Восточная часть Калининграда (Кёнигсберга), наиболее пострадавшая в годы войны, не только не восстанавливалась, но и не расчищалась. Прекрасные луга, пашни постепенно заболачивались. У немцев вся территория края дренажировалась, в ходе полевых занятий нередко нам попадались простые, но добротные сооружения по регулированию грунтовых вод. В одно время пытались их восстановить, проводились даже спектрозональные аэросъемки. Но, видимо, нам не хватало немецкого трудолюбия и настойчивости. Помнится, ходили слухи, что будут приглашены специалисты из ГДР. Может быть, у какого-то руководителя хватило ума, чтобы этого не делать. Для нас это стало бы позором на весь мир, позором горе-победителей.

Но, несмотря на это, грудь первого секретаря за эти годы украсилась не одним орденом Ленина. Ракетчики ввели главного шефа области в небольшой конфуз и не более. Коновалов прервал всякие взаимоотношения с дивизией. А оконфуженная войсковая часть под командованием А.И. Березина навсегда лишилась переходящего знамени обкома и уже, на моей памяти, никогда не числилась «отличной».

24-я гвардейская Гомельская ракетная дивизия, награжденная пятью орденами, - одно из старейших соединений ракетных войск. В 1946 году бригада особого назначения (в последствии дивизия) была сформирована в Восточной Германии, вблизи города Зондерхаузен. Бригада получила задание на освоение немецкой ракеты ФАУ-2. Первый пуск одноступенчатой баллистической ракеты личным составом бригады был проведен на полигоне Капустин-Яр, вблизи Волгограда, 18 октября 1947 года, что стало началом бурного роста ракетостроеня в нашей стране. Передислоцированная в город Лугу, бригада получила на вооружение ракету Р-1.

Шли годы. Первая ракетная бригада, размещенная в Калининградской области, развертывается в дивизию и вооружается ракетой средней дальности стратегического назначения Р-42 (8К63).

С 1980 года по договору между СССР и США начали сниматься с боевого дежурства ракеты средней дальности. Некоторые полки и дивизии, снимаемые с боевого дежурства, переводились на восток страны (Барнаул, Канск, Иркутск). Решалась в эти годы судьба и 24-й ракетной дивизии.

Главнокомандующий ракетными войсками Толубко В.Ф. стремился сохранить в боевом составе это старейшее соединение. Оперативным управлением главного штаба неоднократно разрабатывались варианты перевооружения этой дивизии и переводом ее в восточные районы. Одно время прорабатывалось предложение, в том числе и в генштабе, о размещении дивизии в районе города Рославля Смоленский области. Главной причиной, почему этого не произошло, - чрезмерно высокая стоимость строительства на новом месте и нежелательное соседство с атомной электростанцией.

В 1989 году дивизия была снята с боевого дежурства и расформирована. Боевое знамя сдано в музей, документы - в архив, оружие отправлено на уничтожение. А люди - кто ушел в запас, кто пожелал продолжить службу в других соединениях ракетных войск.

Так завершилась история этого необычного соединения, боевой путь которого опален залпами «катюш», грохотом первой советской ракеты и, наконец, многолетним несением боевого дежурства с ракетами новых поколений. Много было в этой истории трагического, как и во всей истории советских вооруженных сил, но, безусловно, всегда присутствовало мужество, стойкость, были пот и кровь, был тяжелый ратный труд, сопряженный с освоением совершенно нового оружия, невиданной разрушительной силы.



загрузка...