Эне. Так вы, стало быть, участвовали в Савойской войне1?
Фенест. Хотите верьте, хотите нет, я подоспел туда аккурат в тот самый день, когда проклятый поп2 заключил мир. Мы страх как намучились во время перехода, а что толку? Так и не привелось нам блеснуть отвагою; но что бы ни было, а наш король все же прослыл победоносным, хоть и недолго он пользовался славою.
Эне. Все наше несчастье в том и состоит, что мы вечно тщимся кем-нибудь прослыть что в государственных дела, что в частных.
Фенест. Вот взять хоть меня — я славно повоевал в четырех войнах: в Савойской, в войне Жюлье3 (будь я там на месте маршала де Ла Шаст-ра4, я бы уж не допустил принца Мориса5 действовать самостоятельно, без нас). Мы тогда прикрывали армию со стороны Арденн. В третьей войне6 нами командовал маршал де Буа-Дофен7; я присоединился к нему под Шательро. Четвертая война — Онисовая8, ее-то я прошел с начала до конца.
Эне. А вы, видать, счастливчик — даже не ранены?
Фенест. Ого, поглядели бы вы, как я стоял под мушкетным огнем, и пули — вжик! вжик! — свистели и цокали совсем рядом, между ног, под мышками, мимо уха! Но я тоже не зевал: в нашем деле главное — увернуться вовремя!
Эне. Нимало не сомневаюсь, сударь, особливо, помня все те прекрасные истории, что вы мне успели поведать.
Фенест. Ах, полно вам, какие пустяки! Вот кто был настоящим храбрецом, так это маршал Бирон9. Проживи он подольше, не пришлось бы мне нынче нужды хлебнуть. Ох уж этот Лафен10! Поплатится он мне за измену! Да окажись я в деле на мосту Нотр-Дам11, я бы в лапшу изрубил негодяя! На том свете его заждались.
Эне. Дождались — он уж убит. Так вы были с ним знакомы?
Фенест. Ну как же, и близко; он, бывало, как повстречает меня, все спрашивает: "Ну что, мой храбрый барон? Сладили свои дела?" Ах, ах!
Эне. Ну-ну, сударь, прочь печальные воспоминания! Приободритесь и поговоримте лучше о дворе и дамах!