загрузка...
 
Глава вторая. Миф и славянская мифология в творческом наследии А. Н. Афанасьева
Повернутись до змісту

Глава вторая. Миф и славянская мифология в творческом наследии А. Н. Афанасьева

Колоссальная работоспособность, целеустремленность, постоянная сосредоточенность на своих исследовательских интересах, универсализм творческих замыслов, недюжинное литературное дарование — все это позволило А. Н. Афанасьеву (1826-1871) стать одним из наиболее выдающихся русских фольклористов и этнографов XIX в. В историю отечественной культуры он вошел главным образом как создатель двух фундаментальных и во многих отношениях непревзойденных трудов. Это знаменитый сборник «Народные русские сказки» (и шире — своеобразная трилогия, включающая «Народные русские сказки», «Народные русские легенды» и «Русские заветные сказки») и трехтомное исследование «Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов» (1865-1869).

Афанасьев прожил недолгую и нелегкую жизнь: в 1862 г. его изгнали со службы в архиве Министерства иностранных дел по обвинению «в сношениях с лондонскими пропагандистами», и в 45-летнем возрасте ученый скончался от чахотки. Тем не менее его творческий путь предстает как вполне органическое, а в каком-то смысле и завершенное целое.

Книга Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» (далее — ПВСП) аккумулировала в себе колоссальный объем сведений о фольклоре, верованиях и обрядах славянских и других индоевропейских народов. В тематическом отношении она охватила традиционную духовную культуру восточных славян с почти исчерпывающей полнотой. Исследователи верований и обрядов русского народа до сих пор продолжают обращаться к ПВСП как к наиболее полной сводке всего, что было известно в отечественной науке к середине 1860-х гг. По богатству эмпирического материала ПВСП занимают исключительное место не только в славянской, но и в мировой науке и могут быть сопоставлены с «Немецкой мифологией» Я. Гримма. Как отмечает Э. В. Померанцева, ПВСП наряду с «Немецкой мифологией» были «манифестом европейской мифологической школы» [Померанцева 1985, с. 87].

В силу ряда причин книга Афанасьева вызывает до сих пор не только историко-научный, но и остроактуальный интерес. Прежде всего, это обусловлено тем, что не исчерпана до сих пор сама проблема древнерусского язычества, оригинальное видение которого предложил ученый.

По существу в книге присутствует не одна концепция славянской мифологии, а целая их совокупность. Для середины XIX в. вообще характерна такая ситуация, когда подходы, которые позднее стали восприниматься как взаимоисключающие, могли свободно сосуществовать в рамках одного и того же исследования. В книге Афанасьева нашли отражение разные мифологические теории: «солярная», «метеорологическая», «демонологическая», «лингвистическая», «индоевропейская». Пишет Афанасьев и о культе умирающего и воскресающего растительного божества, ясно осознает проблему культурных пережитков.

В ПВСП активно используются труды европейских и отечественных ученых XIX в.: Я. Гримма, А. Куна, М. Мюллера, В.                Маннгардта, И. И. Срезневского, П. Шафарика, О. М. Бодянского, В. Шварца, Ф. И. Буслаева, И. Е. Забелина, К. Д. Кавелина, Н. И. Костомарова, А. А. Котляревского, П. А. Лавровского, Н. И. Надеждина, А. А. Потебни, А. Н. Пыпина, С. М. Соловьева? А. П. Щапова. Целый ряд идей, которые мы находим у Афанасьева, на самом деле являются не его индивидуальным открытием, а общим достоянием науки того времени; ко многим высказываниям Афанасьева можно было бы привести параллельные места из сочинений его современников, прежде всего таких, как Ф. И. Буслаев и ранний А. А. Потебня. К сожалению, справочный аппарат в ПВСП организован таким об-" разом, что ссылки на ученые труды Ф. И. Буслаева, А. А. Потебни, И. И. Срезневского, А. П. Щапова, К. Д. Кавелина, у которых Афанасьев берет не только отдельные факты и наблюдения, но и всю систему аргументации, почти не отличаются от ссылок на безымянные публикации в провинциальной прессе.

Надо сказать, что та система исследовательских приемов, которой пользовался Афанасьев в своем основном труде, до сих пор не была сколько-нибудь адекватно осмыслена. Так, например, Л. Г. Бараг и Н. В. Новиков отмечают: «В работах Афанасьева отразились разные современные ему теории, возникшие в русле мифологической научной школы, и обнаружились их слабости, особенно в толковании сюжетов и образов сказок как прямолинейного отражения мифических представлений о громе, молнии, тучах, солнце и о борьбе стихийных сил природы (согласно „метеорологической" теории А. Куна, М. Мюллера и В. Шварца) или отражения культа демонических существ (согласно „демонологической“ теории В. Маннгардта)» [Бараг, Новиков 1984, с. 386]. Это, несомненно, так, однако было бы неверно сводить проблему к поискам источников, которыми пользовался Афанасьев, и тех влияний, которые он испытал. Уже то, что в наше время подтвердились многие наблюдения Афанасьева, заставляет отнестись к ним со всей серьезностью. По справедливому замечанию 3. И. Власовой, вопрос о творческой самостоятельности Афанасьева тесно связан с вопросом о том, «какие из его теоретических положений вошли в научный фонд, стали достоянием науки» [Власова 1978, с. 66].



загрузка...