В говорах восточнославянских языков представлено довольно значительное количество разных наименований (как однословных, так и идиоматизированных словосочетаний) для 'выпивки между продавцом и покупателем по случаю купли-продажи скота’ или, точнее, 'выпивки по случаю торговой сделки (вообще)’. Последняя оговорка необходима постольку, поскольку большинство наименований подобных выпивок употребляется безотносительно к тому, что служило предметом сделки, однако существует и ряд наименований (большей частью фразеологических сочетаний), относящихся специально к выпивке по поводу куп- ли-продажи домашнего скота.
Некоторые названия выпивки имеют повсеместное распространение, другие ограничены определенной территорией,* третьи характеризуются единичными фиксациями.
Наибольшей распространенностью отличается существительное мага - рыч (в записях известны написания могорыч, могарыч; встречается и форма р1игаПа 1ап1ит: могарычи). Примеры: магарыч 'угощение по случаю выгодной продажи или покупки, за которое платит продавец или покупщик, смотря по уговору’ ([Смирнов 1901: 91] — Тверская губ., Кашинский у.). «При всякой продаже с продавшего, а иногда и с купившего, берутся „могарычи" и выпиваются вместе тем и другим» ([Тенишевский архив, № 65: 6] — Владимирская губ., Шуйский у.). «При покупке пьют могарычи» ([КНСХ, №1309]— Костромская губ., Солигаличский у.). «Вступление к торгу — удар по рукам; проект договора — помолиться Богу; укрепление — могарыч и расчет... Могарыч общий — с одного вора [40] пьют» ([Мамакин 1892: 147] — Нижегородская губ., г. Починки). После фиктивной продажи больной коровы, чтобы она выздоровела, «продавец» и «покупатель» (из той же семьи) обязательно пьют могарыч, как при обычной сделке ([Тенишевский архив, №1092: 10] — Орловская губ., Волховский у.). «Выпить могорыча при продаже и покупке лошади...» ([Тенишевский архив, № 1334] — Пензенская губ., Керенский у.). Маг рыч 'могорыч’ ([Миртов 1929: 177] — донские говоры). «В Лещвщ 1 Рш- шм в долинським (повете) шхто не дасть куплених овець без могоричу>> ([Зубрицкий 1905: 31] — Галиция) и мн. др. Слово одновременно принадлежит и литературным диалектам восточнославянских языков: рус. магарыч, белорус, магарыч, укр. могорйч. В говорах, кроме того, отмечаются формымагара (например, [Даль 1912—1914, 11] — оренбургск.), могорёц ([тамже] — псковск., [СРНГ, XVIII: 194] — вологод.), магорёц ([Куликовский 1898] — олонецк.), могурец (пинежск.), мугарец (псковск. — [там же]). Последние продолжают древнерусск. могоръць 'мзда, плата’: «Опроче могорца» Поел. Новг. арх. Генн. м. Сим. 1946— 1504 г. [Срезневский 1893—1903, И: 160].
Согласно М. Фасмеру, слово магарыч через тюркские языки пришло из арабск. таііагі] 'расходы, издержки’ ([Фасмер 1964—1973, II: 635]. Таким образом, неверна точка зрения, по которой форма магарыч вторична по отношению к могорец (могоръць) (см., например, Максимов 1955: 297).
Слово лйтпки 'спрыски, могарычи, запивки, попойка при купле или продаже’ В. И. Даль определяет как «северо-восточное» [Даль 1912— 1914, II: 662], однако по данным СРНГ [XVII: 72] оно распространено и в западнорусской зоне — Новгород., псковск., тверск., смоленск. и др. литки 'угощение (обычно с выпивкой), а также вино, водка, выпиваемые по поводу окончания работы при подрядах, сделках, в вознаграждение и т. д.; ср.: литки 'угощение по случаю выгодной продажи или покупки’ ([Смирнов 1901: 91]— Тверская губ., Кашинский у.). Литки 'выпивка вскладчину при купле-продаже скота’ ([Тенишевский архив, №885: 13] — Олонецкая губ., Вытегорский у.). Неоднократно фиксируется слово литки материалами костромской анкеты ([КНСХ, №№ 141, 204, 356, 1112, 1265, 1269, 1277, 1306, 1321, 1323, 1325] - Буйский, Галичский, Нерехтский, Солигаличский уу.).
Литки в составе фразеологизмов запивать литки 'угощаться попойкою после торговой или иной сделки’, пить новые литки отмечаются в Холмогорах Архангельской губ. и в Рыбинском у. Ярославской губ. соответственно (см.: [Грандилевский 1907: 153; СРНГ, XVII: 72; Костоловский 19016: 136]). От обычая пить новые литки идет название 'новокупленной коровы или лошади’ новолитка ([Даль 1912—1914, II: 1428; Костоловский 19016: 136]; [Тенишевский архив, № 263: 7] — Вологодская губ., Кадниковский у.; [Иваницкий 1890: 39] — Вологодская губ.; [Мельниченко 1961: 125], также, с утратой этимологических связей, новолётка, Новгород., костромск., ярос- лавск., вологод. 'всякая недавно сделанная покупка (особенно о домашних животных)’ [СРНГ, XXI: 257]). В Ростовскому. Ярославской губ., по данным В. Волоцкого, литки и магарыч различаются: литки идут с того, кто купил, а магарыч — с того, кто продал [Во лоцкий 1902; Мельниченко 1961: 104; Ярославский словарь 1987: 6—7]. Словарь архангельского наречия фиксирует испорченную форму липки [Подвысоцкий 1885; СРНГ, XVII: 55].
В украинском языке существуют формы, более близкие к оригиналу: липкуп, литкуп (см. [Гринченко 1907—1909, II]). В этом виде оно проникло через польск. litkup, чешек, litkup 'задаток, продажа в рассрочку; магарыч’ «из ср.-в.-н. lit 'крепкий напиток, фруктовое вино’ (= гот. leipu, вин. ед.), litkouf, ср.-нж.-нем. litkop — то же» [Фас- мер 1964—1973, 11: 502—503 [41]]. Однако во всяком случае следует отметить народноэтимологическую связь с лить (ср. у Даля включение существительного литки в словарную статью лить, а также функционирование в том же значении префигированного существительного слитки, с территориальной пометой «вост.» — [Даль 1912—1914, IV: 251]; см. также [Максимов 1955: 364]). Любопытна локализация ат- трактированного с лить заимствования из западнославянских языков в севернорусских говорах.
Западную (преимущественно белорусскую) локализацию имеет название 'магарыча’ барыш, барыши. Ср.: барыш, обычно множ. 'угощение вином, попойка после заключения торговой сделки’: «Корову купили — барышй надо распиты ([СРНГ, II: 125] — псковск.); барыши 'угощение вином, выпивка после какого-либо договора, сделки’: «Сягонни у саседа бърышы пьють: карову пръдали» ([Словарь смоленских говоров 1974—, (: 128—129] — повсеместно в Смоленской обл.); барыш 'могарыч’ ([Ка- сперович 1927: 35] — Витебская обл., Сенненскийр-н); барыш 'могарыч при купле-продаже и при сватанье невесты’: «Давай за каня сто рублей i барыш твой» ([Шатерник 1929: 30] — Минская обл., Червенскийр-н); барышы 'барыш, вытука пасля кушп-продажу’: «Кыня кушу, i барышы nanuiU, «Прыдал1 карову, дык пашлп барышы пщь>> ([Белькевич 1970: 82] — восточная Могилевщина), бырышы — «Я прыдау карову i бырышы вытпу — купец той, што кушу, пыстав$ гаршц» ([там же: 98] — Могилевская обл., Мстиславский р-н); барыш 'магарыч’ (собств. записи — Брестская обл., Малоритский р-н).
Значение 'попойка по случаю коммерческого предприятия’, 'выпивка после купли-продажи скотины’ сосуществует с семантикой 'прибыль, польза, выгода, нажива, прибыток, нарост, корысть; избыток, остаток; выгода при купле и продаже, в торговле, оборотах, промыслах; всякая нежданная, случайная прибыль’ [Даль 1912—1914, I: 129]. Ср. противопоставление в поговорке: Барыш барышом, а мога- рычи даром [там же].
Слово барыш заимствовано из тюркских языков (см.: [Фасмер 1964—1973, I: 129]), причем одна версия предполагает происхождение из турецк., крымскотатарск. Ъагу$ 'мир, примирение’, вернее, 'соглашаться, сходиться в цене’ и т. п. [42], другая — из чувашек. *раг65 'подарок’, татарск. Ыге&, турецк. -непі 'дар, дача; продажа; поставка’, аіів иегів 'купля-продажа, торговля’. Предпочтительнее и с точки зрения фонетики, и, особенно, с семантической стороны первое объяснение: мир, примирение, соглашение сторон является итогом коммерческого поединка, ср. торговые обычаи древности и средневековья, требовавшие прекращения вражды для обмена товарами. Идея примирения отчетливо просматривается в других коммерческих терминах: лад 'торг’, ладить 'совершать сделку’, мировая 'коммерческая сделка, соглашение’, сойтись (в цене) и др.
Можно заметить, что большинство однословных названий выпивки между партнерами по купле-продаже представляют собою заимствования. Кроме тюркских и германских (через западнославянское посредничество) заимствований в этой области есть и финно-угорские.
В севернорусских говорах фиксируются такие лексемы, как гарью- ки 'могарычи, литки, выпивка при купле и продаже’, гдрьюки 'литки, могарычи, запой’ ([Даль 1912—1914, I: 849—948] — олонецк.); гаръя- ки, гаръюки 'угощение водкой по случаю мены, купли или продажи чего-либо (обычно скота)’ ([СРНГ, IV: 150] — олонецк., каргополь- ск., Петрозаводск., заонежск.; [Куликовский 1898; Подвысоцкий 1885] — архангельск.); харяки 'магарыч при завершении сделки’ ([Подвысоцкий 1885] — кольск.). Эти формы имеют своим источником карельск. Ьаг]акка, финск. катіавві, ИагуаказзеЛ, людиковск. Наг- сі'ійкасі 'то же’ ([Фасмер 1964—1973, I: 396, 445; IV: 226], со ссылкой на [Калима 1919: 92]).
В кар патоукраинских говорах отмечены слова галдамаш 'могорич’, одомаш 'то же’ [Гринченко 1907—1909, I: 267; III: 43]. В украинских южнолемковских говорах в Восточной Словакии, близ Прешова, зафиксировано слово одомаш 'могорич (після купна)’ [Горбач 1973: 52]. Последнее заимствовано лемками из словацк. оШотай 'магарыч’ (ср. в сочетании гаріайґ оШотаі 'поставить магарыч’), где в свою очередь является мадьяризмом, ср. венгерск. аШотав 'магарыч’, откуда непосредственно и форма укр. галдамаш.
На Средней Волге (Симбирская, Самарская губ.) «при продаже лошади или другого товара делается уговор, на чей счет выпить, чтобы взаимно поздравить одного с продажей, другого с покупкой. Эта попойка называется давасы: Ну, ладно, за лошадь полсотни, а давасы уж твои, как хошь» [СРНГ, VII: 255]; ср. давасы 'давай, давайте’: *Давасы ему деньги» (там же). Эта лексема свидетельствуется и в говоре уральских казаков [Даль 1912—1914, I: 1030].
Из однословных наименований 'магарыча по случаю купли-продажи скота’ отметим архангельск. (холмогорск.) покопытно [Грандилев- ский 1907: 242]. Оно связано с серией фразеологических сочетаний типа обмыть копыта, ср.: обмыть копыта 'выпить могарычи по продаже лошади’, обмыть копыта новокупке 'то же’ [Даль 1912— 1914, II: 406, 1549]; копыта обмывать 'устраивать выпивку по поводу какого-либо события, связанного с домашними животными’ (архангельск.), «Чай и ты помнишь, как копыты-те мы обмывали» (Владимирек.), 'пить магарыч при покупке лошади’ (сибирск. — [СРНГ, XIV: 305; Бухарева, Федоров 1972: 91]); «Выпить могорыча при продаже и покупке лошади — это значит обмыть копыта у лошади» ([Тенишевский архив, № 1334: 31] — Пензенская губ., Керенский у.); копытечки обмыть 'выпить вина при купле-продаже скота’: «Даже копытечки обмыть не было» ([СРНГ, XIV: 304] — Свердловская обл., Таборинский р-н). В холмогорский словарь А. Грандилев- ского, кроме названия покопытно, включены обрядовые термины- фразеологизмы обмывать копыта и полоскать копыта 'устраивать попойку при продаже или мене домашнего скота’ [Грандилевский 1907: 175, 244]. Ср. еще пить покопытное ([Подвысоцкий 1885; СРНГ, VII: 258] — архангельск.).
В донских говорах распивание магарыча называется размывать руки ([Словарь донских говоров 1975—1976, III: 81] — Ростовская обл., Верхнедонский, Вешенский р-ны); в Аксайском р-не этот фразеологизм употребляется также в значении 'вознаграждать бабку-повитуху за благополучный исход родов’[43]).
В Смоленской губ. В. Н. Добровольским описывается обычай (пить) за поводдя [Добровольский 1891 — 1903, I: 140], фразеологическое обозначение которого перекликается с фразеологической мотивировкой небольшой доплаты сверх обусловленной платы за скотину: за повод (см. выше). Вероятно, как и в последнем случае, пьют з а поводья на счет покупателя.
В Малоритском р-не Брестской обл. записан фразеологизм (пить) за останцй: покупатель и продавец тъють за останцй: пусьть, кажэ (новый владелец скотины), в тэбэ останцй вэдуцця» (собств. запись). К последнему фразеологизму и мотивируемому им обычаю в качестве сравнения можно привести вербальное сопровождение ритуала, записанного там же: «Закалывают свинью, „сиськи“, хвостик и пятачок бросают в сарай, где содержат свиней: щоб булы останцй», то есть чтобы не перевелись свиньи после забоя одной из них. (Этот ритуал имеет параллели и в других местностях: в Дмитровском р-не Московской обл. хвост зарезанной овцы бросают в омшаник «в виде жертвы домовому» [Зернова 1932: 48]; в Галичском у. Костромской губ. «когда режут ягнят хвосты бросают в их стойла» [КНСХ, № 419].)
Брестскому останцй в русских диалектах соответствует слово оста- лёц 'о домашнем животном (птице), оставленном живым (незаколотом, не забитом)’: Упаси, бог, остальцов. Говорится, когда свежуют скотину или птицу ([СРНГ, XXIV: 55] — псковск.). В приведенных выражениях реализуется уже рассматривавшееся выше представление о символической неисчерпанности как залоге плодоносности и впредь. Упоминавшиеся устойчивые связи между скотоводческими и земледельческими обрядами отражаются и на лексическом уровне, в частности, название осталец носит последний сноп в дожинальной обрядности ([там же] — пермск.), ср. укр. осталецъ 'последний сноп’: «Останній на полі сніп, званий „оста- лець ” або „ дід ”, перев'язували червоною смужкою і урочисто з піснями несли в село. На полі залишали жменю невижатого збіжжя, прикрашеного стрічками і квітами, що називалося „бородою” або „козою”, „перепілкою”» [Календарно-обрядовые песни 1987: 15].
Обычай распивания водки по поводу купли-продажи скота в ряде случаев может быть терминологически связан с иными скотоводческими ритуалами. В частности, фразеологизмом копыта обмывать обозначается и холмогорский обычай устраивать праздник в день первого весеннего выгона коров на луг (см.: [Пирогова 1959: 216; СРНГ, XIV: 305]). К этому названию весеннего праздника первого выгона может служить параллелью псковский фразеологизм рога замачивать 'отмечать праздник первого выгона скота в Юрьев день’ [Ивашко 1979: 120].
Устойчивым словосочетанием копытцы обмывать обозначается "обычай заставлять войти в воду проданную корову, когда ее ведут к новому хозяину’ ([СРНГ, XIV: 306] — Московская обл., Дмитров-
Зак. 1813 ский р-н). В этом случае, как видим, фразеологизм выступает не как идиоматическая единица, а как сложное описательное наименование с сохраняющейся собственной семантикой компонентов. Выше упоминалось о засвидетельствованных в Костромской и Ярославской губерниях сходных магических приемах, преследующих целью «замыть след», отвадить новокупленную корову от прежнего двора. Однако следует обратить внимание на другое значение дмитровского выражения, приводимое в работе А. В. Зерновой, послужившей источником для СРНГ: «точно такое же название носит обряд, совершающийся над молодой, вышедшей в чужую деревню (только там ее около пруда обливают водой или же толкают в воду)» [Зернова 1932: 46]. Свадебный термин, по всей видимости, заимствован из области торговых ритуалов, но наглядным образом высвечивает сущность и происхождение обряда обливания. Омовение копыт новокупке очевидным образом реализует идею перемены локуса и статуса, характерную для обрядов транзитивного типа: вода выступает в качестве символа переправы, преодоления границы между двумя состояниями (в нашем случае животного). Купание, обливание, кропление — элементы весьма нередкие для ритуалов подобного рода. Ритуальный термин обмывать копыта (копытцы) мог быть перенесен на коммерческое возлияние с обычая переправы новокупки через воду, символизирующего окончательное прекращение прежнего статуса. Люстрационный эффект питейного «обмывания» купленной/проданной скотины, усматриваемый здесь А. Б. Страховым (см.: [Страхов 1988: 60—62]) и предполагающий, в таком случае, си- некдохический (pars pro toto) смысл слова копыта (копытцы) 'корова, лошадь как предмет торга’, представляется нам менее вероятным. Против такого толкования — формы фразеологизма, обозначающего ритуальную выпивку, типа обмыть копыта новокупке, обмыть копыта у лошади (см. выше), применительно к которым говорить о синекдохе 'часть тела’ — 'животное’ невозможно; обмывать копыта, следовательно, не составляет точной параллели фразеологическим выражениям вроде обмыть машину, обмыть звездочки (получение офицером следующего звания) и т. п.