ПОЛЕССКОЕ "БРОД" 'АГОНИЯ' И СВЯЗАННЫЕ С НИМ ОБРЯДОВЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
Славянское «Ъгоdъ-, производное от глагола «bresti, ?bredg, широко распространен во всех славянских языках и сохраняет в них большую семантическую близость, которая передается и производным, оформленным разными суффиксами лексемам: блг. бродило. срохр. brodiace, словен. brodiste, чеш. brodnloe и др. По О.Н. Трубачеву (Зтимал. сл., вып. 3, 37), славянский рефлекс сохраняет семантику исходного индоевропейского *t>hrdh-. Расходящиеся значения, как легко заметить, развивают одну из двух сем исходного: 'идти* + 'вода'. (Напр., русск. сиб. бродни - 'обувь' или бродень - 'рыболовный снаряд', а также названия дороги вообще, переправы, судна, моста и т.п.).
Значение "брод" - 'агония', засвидетельствованное в полесских записях последних лет, по письменным источникам нам неизвестно. Как многие термины погребальной обрядности, это обозначение предсмертной муки отчетливо метафорично. В основу метафоры, очевидно, положено представление о смерти как о переходе через воду, находящее себе множество соответствий в повериях и обрядовых действиях погребального обряда. Представление о преодолении водной преграды между миром живых и загробьем (на лодке, по мосту, вброд) относится к самым распространенным в разных, и не только индоевропейских, мифологических системах. Из восточнославянского материала, относящегося к погребальной обрядности, можно привести богатые иллюстрации такого представления. "Переправа на лодке": древние княжеские похороны в ладье; имитация формы ладьи в архаических надгробьях; общая для судна и гроба терминология (полесск. дуб); игровое детское поминовение, когда по талой воде отправляют щепки-кораблики "деду, бабульке" и др. "Переход по мосту": мощение мостов по мертвым, преследовавшееся церковью; мотив "наведения мостов" в погребальных плачах; обычай брать в баню лучину, которая после смерти окажется мостом через реку и др. В Полесье представление о переходе воды вброд особенно ярко: оно засвидетельствовано в рассказах о переходе душами некоей лужи. (ПА-74). Полесская лужа интересна тем, что перекликается с языческими традициями класть кладки по умершим через топкие места (а не большие, чистые реки). Ср. анализируемые Л.Н. Виноградозий мотивы волочебных песен ("пойдешь с нами ходить, Воды бувтаць, грязи тыптаць" и "По темной ночи грязи толочи"), изображащие страну умерших"*". Брод и хождение по грязи неслучайно связаны с темнотой: в той же полесской быличке душа, переходящая лужу, сбивается с пути, если родные жгут в доме свет после похорон .
Сложность для истолкования брода 'агонии* составляет видимое несоответствие метафорического термина его развернутому описанию: "Анхал за правым вухам, нечисць за левым. Хто з их пераможа, той душу бярэ. Это брод называеца . К такому описанию больше подошли бы термины, подобные арханг. "торги великие", "душу урывают" и т.п. Можно предположить, что здесь не механическое соединение двух разных представлений. Борьба "правой" и "левой", "чистой" и "нечистой" сил за душу в момент кончины (и, собственно, до погребения) несет в себе ту же идею испытания и мытарства, особой опасности момента, какая связана с мотивом "перехода воды". Соединение двух этих мотивов, отмеченность перехода (моста) как опасного, "нечистого" места дают фольклорные сюжеты "битвы у моста с чудовищем" (сказки, былины), "падения при переходе через мост" (лирические песни), запреты для детей глядеть под мост, т.к. там сидит Бука и др. Неслучайно известны славянские образования от корня "брод", обозначающие нечистую силу, напр. бродник 'колдун'. блг. диал. бродница 'русалка, которая бродит повсюду'.
Но возможно и другое рассмотрение брода 'агонии'. Имея в виду другой полесский термин агонии горачка, можно предположить, что здесь - фонетическое изменение корня бред (е о и отвердение р). Однако и такое истолкование не закрывает предложенной перспективы рассмотрения метафорического термина. Известно значение корня *bredb- 'брод' (калин. Филип 3, 170). Так же, как *brodb, *bredb отчетливо соотносится с глаголами *bresti, *bredg, от которого исторически является производным (см. тж. словен. brednja 'переход вброд' при польск. brednia 'вздор' и близких ему русск., блр., укр. значениях слова).
Известно, что мотив "хождения", "бесприютного шатания" не менее значителен для языческих славянских представлений о смерти, чем "переход через воду". Сами названия "нечистых" покойников и их действий, такие как нипритомники блр., ходить. ходить вупором закарп., передают идею наказания души, "не принятой землей", не достигшей загробного покоя. Таким образом, временное состояние "брода", которое кончается для "чистого" покойника с завершением погребального обряда, может консервироваться. Устранить такую опасность, особенно сильную в момент агонии, призван обряд, действия которого особенно регламентированы в случае "трудной смерти" (которая сама по себе истолковывается как свидетельство греховности умирающего).
1.Виноградова Л.Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. Генезис и типология колядования. М., "Наука", 1982, с. 171.
2. ПА-75, Вел. Бор Хойникск. р-на Гомель. Зап. Н.А. Ткачевой.