загрузка...
 
ГЛАВА 2 ФУНКЦИИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ
Повернутись до змісту

ГЛАВА 2 ФУНКЦИИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ

Психологическая война в широком смысле слова пред­ставляет собой использование основ психологии в военном деле. В узком смысле психологическая война представляет собой использование пропаганды в вооруженной борьбе одновременно с ведением таких боевых действий, которые дополняют пропаганду. В свою очередь пропаганда может быть определена как организованное убеждение без при­менения насильственных мер. Сама война, наряду с дру­гими мерами, может рассматриваться как воздействие и убеждение с помощью насилия. Если, например, американ­ская авиация разрушает один из японских городов, то этим самым рассчитывают заставить людей, лишенных мате­риальных средств, прекратить сопротивление. Если мы тут же сбросим листовки с предложением о сдаче в плен, то в этом случае пропаганда явится продолжением убежде­ния — на этот раз менее насильственного и обычно менее эффективного, однако являющегося неотъемлемой частью единого процесса, цель которого состоит в том, чтобы за­ставить противника прекратить борьбу.

Ни война, ни психология не являются чем-то новым. Они так же древни, как и ЧЄЛОВЄЧЄСТВО[9]. Война, будучи практи­ческим и ясным предметом, имеет более раннюю писаную историю. Это объясняется тем, что многое, относящееся в настоящее время к психологии, ранее изучалось под руб­рикой религии, этики, литературы, политики и медицины. В современной психологической войне стали сознательно использовать психологию средств.

Во время второй мировой войны противники Соединен­ных Штатов были более фанатичными, чем народ и лидеры США. В результате американцы располагали большими возможностями использовать психологическое оружие. Ведя пропаганду среди противника, мы не должны были приноравливаться к всевозможным мифам, созданным во­круг императора, принципам фюрера или к какой-либо косной и фанатичной философии.

Н а стороне противника было то преимущество, что его народ и армия были хорошо идеологически подготовлены. А наше преимущество заключалось в том, что наш народ был скептиком. Быстрое и смелое использование новейших достижений психологии не является такой мелочью, которой рой можно пренебрегать.

Психологическая война и ПСИХОЛОГИЯ

Успешно вести пропаганду могут люди и незнакомые с психологией как наукой. Умение, как говорится, задеть человека за живое, изобретательность, большая притяга­тельная сила призыва —такие качества присущи одарен­ным личностям. Томас Пэн, о книге которого говорилось выше, ни строчки не читал из произведений Фрейда или Павлова, тем не менее его аргументы самым искусным образом пробуждали в человеке буквально все чувства, известные психологам. Но в современной войне нельзя по­лагаться только на таланты. Знание психологии дает возможность способному рядовому политическому дея­телю или офицеру систематически оценивать свою пропа­гандистскую работу и благодаря планированию доби­ваться таких результатов, каких прежде могли достичь лишь гении. Что может дать психолог для психологической ВОЙНЫ?

Во-первых, психолог может указать на такие особен­ности человеческого разума, которые обычно остаются не­замеченными. Он может сказать, каким образом страсти можно превратить в негодование, личную НАХОДЧИВОСТЬ— в  массовую трусость, трения —в недоверие, предрассуд­ки— в ярость. Психолог достигает этого, обращаясь к под­сознательным чувствам человека, которые служат ему исходным материалом.

Во-вторых, психолог может подсказать методы опреде­ления морального состояния противника. Самые грубые политические и военные ошибки, известные в истории, про­исходили из-за неправильной оценки морального состояния противника. При помощи обычных статистических выкла­док и на основании опроса небольшой выборочной группы пленных психолог может дать оценку морального состоя­ния войск противника в данный момент на всем театре военных действий. При отсутствии пленных он может достичь почти таких же результатов путем анализа инфор­мационных сообщений и пропаганды противника, рассчи­танной на свои войска и население. Установив, как на­строен противник и факторы, определяющие его моральное состояние, психолог может предвидеть поведение войск противника в той или иной обстановке.

В-третьих, психолог может оказать помощь оператив­ным работникам, ведущим психологическую войну, в оцен­ке решаемых ими задач и в соблюдении чувства меры. Ни­что не может так повредить пропаганде, как ведение ее людьми ради назидания от собственного имени. Эта бес­плодная забава может привести к полному провалу про­паганды как таковой. Известно, что возможность дать ответ противнику доставляет большое удовлетворение. Пропаган­дист, особенно в военное время, старается говорить против­нику все, что он о нем думает, не упуская случая по­смеяться над его слабостями. Но сказать, например, наци­стам: «Вы, немцы,— банда кровожадных павианов, а ваш Гитлер — сумасшедший урод, ваши ЖЕНЩИНЬІ—грязные твари, ваши ДЕТИ—ПОЛОУМНЫЕ, ваша Литература—Тарабар­щина, а ваша кулинария — помои» и так далее, означало бы только укрепить волю немцев к сопротивлению. Пропа­гандист не должен говорить противнику таких вещей. Лич­ные эмоции он обязан держать при себе. Психолог может научить пропагандиста быть объективным, последователь­ным и хладнокровным.

Наконец, психолог может порекомендовать средства и методы ведения пропаганды: радио, листовки, громкогово­рящие установки, а также распространение слухов, обрат­ную засылку пленных и т. д. Психолог укажет, КОГДЗ' можно и когда нельзя применять то или иное средство. Он совместно с офицерами-оперативниками и разведчиками может выработать план наилучшего использования всех имеющихся средств психологического воздействия. Он мо­жет также согласовать по времени пропаганду с военной, экономической и политической обстановкой.

Психолог не обязательно должен давать эти советы лично. Он также не обязательно должен быть доктором медицины или философии и с большим практическим ста­жем. Его личное присутствие могут заменить написанные им наставления и разработки по подготовке офицеров пси­хологической войны наряду со знанием основного направ­ления в пропаганде противника в данный момент.

Полезно иметь психолога непосредственно на поле боя, особенно в высших штабах, но он не является абсолютно необходимым. Без его личного присутствия можно обой­тись, но обойтись без методов научной психологии невоз­можно

Пропаганду можно вести, руководствуясь эмпирическим методом. Но только гений благодаря своей интуиции в со­стоянии добиться при этом хорошего эффекта. Пропаганда может стать действительным оружием психологической войны, научной по духу и превращенной в искусство, если будут четко сформулированы ее посылки, определены за­дачи, приведены в постоянную готовность ее средства, а проведение пропагандистских операций будет хотя бы частично контролироваться на основе научных методов. Из наук психология стоит всех ближе к пропаганде, хотя антропология, социология, политическая наука, экономика, география и другие науки также в какой-то мере имеют

к ней отношение. Но именно психология определяет необходимость обращения к другим наукам

Психологическая война и боевые действия

Офицеру сухопутных войск, например, нет необходи­мости в полном объеме изучать природу войны для того, Чтобы уяснить свои обязанности. Они определяются тради­циями, военным мастерством, дисциплиной, надежной доктриной. Сун Цзы, Вегеций, Фридрих Великий, Клаузе­виц и ряд других, менее известных военных теоретиков определили роль боя в войне и дали общую оценку его характера.

В какой мере изменятся сложившиеся военные док­трины в связи с появлением атомного оружия — никто не знает; ясно одно, что приводить оружие в действие по- прежнему будут люди. Побудительные мотивы войн оста­ются неизменными и определяются природой человека, какими бы новыми и ужасными ни были средства ведения ВОЙН [10].

Война в обычном понимании хорошо изучена. Психоло­гическую войну можно понять только в связи с общим про­цессом войны. Ее нельзя считать просто орудием, исполь­зуемым в особых случаях. Психологическая война стала неотъемлемой частью военных и других мер по обеспече­нию безопасности во всех государствах мира.

Психологическая война является частью войны в обыч­ном понимании. Самое простое и ясное определение того, что можно назвать ВОЙНОЙ — любого вида войной, где и когда бы она ни велась,— может быть выражено словами: официальная борьба между людьми[11]. В животном мире происходят схватки между отдельными особями, борьба между группами животных, но это не война. Борются все виды живых существ, а войну объявляют и ведут только люди и только против людей.

Формально война может быть определена как «взаим­ное применение насилия официальными вооруженными группами людей». Если применение насилия не является взаимным, оно не является войной. Убийство беззащитных —не война, а избиение, резня или наказание.

Современные правительства ревностно охраняют свою монополию на насилие. Война является высшей формой та­кого насилия. Современная война не является простым воз­вращением к дикости. Если бы война была ТОЛЬКО крова­вой оргией, просто моментом в жизни, когда люди сходят с ума и перегрызают друг другу горло, не было бы необхо­димости ’ в генеральных штабах. Напротив, современная война как одна из функций современного общества отражает общественные и политические противоречия, из которых она проистекает. Современное сражение — это официальная, технически сложная операция с соблю­дением ряда формальностей. Вы должны уничтожить только тех, кого необходимо, причем в определенное время, в соответствующем месте, во имя открыто объявленных целей.

Но почему вы должны сражаться только так, как пред­писано, в том, а не в другом месте, сейчас, а не в другое время? Ответ простой: вы воюете против людей. Цель ва­шей борьбы — изменить их ВЗГЛЯДЫ *. Мы не отойдем от истины, если, образно выражаясь, скажем, что война, кото­рую мы выиграли, была особым видом рекламной кампа­нии, направленной на то, чтобы заставить немцев и япон­цев полюбить нас и наш образ жизни. Они нас не очень любили, но мы сказали им, что их ждет гораздо худшее, и они смирились.

Иногда индивидуумы не поддаются убеждению. В таком случае их надо уничтожать или нейтрализовать другими, чисто физическими способами, как, например, изоляцией или тюремным заключением. Но такова уж природа чело­века, что в большинстве случаев он прекращает сопротив­ление только накануне гибели. Этот момент наступает тогда, когда произойдет одно из двух.

Либо, когда побежденные потеряют чувство органи­зованности, не придя к единому мнению в отношении выбора руководителей и методов и оказавшись не в состоя­нии продолжать борьбу единым коллективом. Так случи­лось с южанами в апреле 1865 года. Президент и прави­тельство конфедератов сели на поезд в Ричмонде; те же, кто отказался следовать дальше, стали «эмигрантами». Что-то произошло в умах этих людей, в результате чего мистер Дейвис перестал считать себя президентом, а народ не признавал его распоряжений. То же самое произошло и в Германии в 1945 году, если не принимать во внимание случая с адмиралом ДЕнИЦЕМ [12].

Либо, когда побежденный народ сумеет сохранить чув­ство организованности и, используя свою политическую организацию, сумеет войти в контакт с противником. Так было, когда Англия признала независимость Америки, когда буры признали власть англичан, когда капитулиро­вала Япония.

Иногда может быть так, что народ готов заключить мир, но оказывается, что противник не признает его правитель­ства. Или победители считают, что они уничтожили преж­нее правительство противника, а на деле новое правитель­ство ничем не отличается от старого; оно только немного изменило свое название, в нем остаются прежние руково­дители и господствуют старые идеи.

Независимо от того, что происходит в отдельных слу­чаях, войны ведутся с целью изменить психологию против­ника [13]. Таким образом, ВОЙІІЫ ведутся для достижения пси­хологических целей, если они не ЯВЛЯЮТСЯ войнами на истребление. Последние встречаются редко. В мире нет ни одного народа, чьи идеи и язык были бы неизвестны амери­канцам. Там, где представляется случай установить связи, всегда имеется вероятность, что одна из организаций (пра­вительств) противника, которые уже сотрудничали в той степени, чтобы удовлетворить желание другого вести войну, будет впоследствии сотрудничать на условиях, выгодных в первую очередь победителям. Так как организации со­стоят из людей с присущими им человеческими поступ­ками, изменение должно произойти в умах именно тех лиц, которые входят в существующее правительство, или в умах достаточно большой группы людей, способных свергнуть это правительство.

Тот факт, что война ведется не просто с целью физиче­ского уничтожения, подтверждается высказываниями воен­ных писателей всех эпох. Изречение Клаузевица: «Война является продолжением политики другими средствами» — есть современное выражение истины, общепризнанной с времен античности. Война— это своего рода убеждение, дорогостоящее, опасное и неприятное, но эффективное, если другие меры не дают желаемых результатов[14].

Психологическая война и идеология

Идеология — ЭТО система глубоко укоренившихся убеж­дений относительно основных ВОПРОСОВ жизни и деятельности людей идеология также играет определенную роль в психологической войне. Различие в убеждениях, не затра­гивающее коренных вопросов, обычно называется различием взглядов. Вы можете быть убеждены в необходимости вы­соких тарифов, я же не верю ни в какие тарифы. Вы верите в единый мир, я — нет. Вы поддерживаете республиканцев, Я —демократов. Несмотря на эти различия, мы оба верим в доллары как средство выражения дохода, в брак как средство создания семьи, в частную собственность, в прави­тельство Соединенных Штатов, в мажоритарную систему, в демократические выборы, в свободу слова и т. д.

Если же наши мнения настолько отличаются друг от друга, что мы не сходимся в суждениях ни по одному поли­тическому вопросу, то такие разногласия переходят в область идеологии. Здесь уже затрагивается обществен­ная система. Вы и я не желали бы жить в одном городе; каждый из нас не чувствовал бы себя в безопасности в при­сутствии другого; каждый из нас опасался бы пагубного влияния противника. Если бы я был нацистом, а вы — де­мократом, вам, безусловно, не понравилась бы даже сама мысль о том, чтобы мои дети жили по соседству с вашими.

Даже если бы я верил в то, что вы достаточно порядоч­ный человек, что вы просто заблуждающийся грешник, но в то же время считал бы, что вас нельзя допускать к изби­рательной урне, что вам нельзя доверять собственность, что на вас как на армейского офицера нельзя положиться и что вообще вы опасный подрывной элемент, вам было бы трудно ужиться СО МНОЙ.

Причина того, что в средневековых войнах протестанты и католики сжигали друг друга как еретиков, кроется отнюдь не в метафизических теориях противников. В XVII веке протестанты прекрасно понимали, что произо­шло бы в случае победы католиков, а последние могли себе представить свою участь под властью протестантов. В каж­дом случае новые правители, опасаясь быть свергнутыми, подавляли бы прежних, прибегая к утонченным пыткам, сожжению на костре, заключению в темницы. Свобода не может быть предоставлена людям с чужой идеологией.

Если противник не намерен уважать вашу свободу слова, вашу собственность, вашу личную безопасность, то и вы не обязаны уважать его права. Каждый, живущий в идеоло­гически едином районе (или, по определению нацистов, геопсихологической зоне), должен уважать неприкосно­венность личности и прочие свободы всех жителей данного района. Это обязательная предпосылка всякой идеологии.

Мы все были свидетелями того, как испанцы станови­лись все более и более недоверчивыми друг к другу, и по­надобились годы жестокой гражданской войны, чтобы одна из двух групп могла почувствовать себя в безопасности. Республиканская Испания перешла к диктаторскому един­ству за четыре года это единство не являлось образцо­вым, тем не менее в стране были созданы единое прави­тельство и единая система образования. Скандинавские страны казались спокойными и безмятежными до тех пор, пока вторжение немцев не обнажило скрытые раздоры, сде­лавшие Квислинга Квислингом. Италия, Германия и дру­гие страны, превратив свои идеологии в фетиш, с помощью Своеобразного толкования, что ортодоксально, а что ересь, стремились добиться желаемых умонастроений во всем на­роде. И теперь большинство стран мира страдает от значи­тельной идеологической неразберихи, неустойчивости в эле­ментарных убеждениях. Эти страны не имеют спаситель­ных средств под рукой и даже не ищут их.

Психологическая война и торговая реклама

Пропаганду часто сравнивают с новым видом искусства СОВРЕМЕННОСТИ — торговой рекламой, получившей широкое распространение через массовую печать и средства даль­ней связи. Появление такого нелестного для пропаганды сравнения в значительной мере обязано неумелой амери­канской пропаганде за океаном в начальный период второй мировой войны.

Дело, конечно, не в том, что «испанцы становились все более и более недоверчивыми друг к другу», как утверждает автор, а в той острой классовой борьбе, которая разгорелась в годы гражданской вой­ны в Испании. Правительство Народного фронта, состоявшее из рес­публиканцев, социалистов и коммунистов и отражавшее интересы боль­шинства испанского народа, подавило бы мятеж генерала Франко, если бы фашистские Германия и Италия не встали на путь военной помощи генералу Франко, на путь открытой военной интервенции. Немалую роль в поражении войск Народного фронта Испании сыграла также ли­цемерная политика «невмешательства», которую проводили в то время правительства Англии и Франции. — Прим. ред.

 

Некоторые наши пропагандисты превратно понимали природу пропаганды военного времени.

Преданность в войне той или иной стороне является вопросом идеологии, а не мнения. Нельзя желать пораже­ния своей собственной стране и в то же время оставаться хорошим гражданином во всех других отношениях. Желать своего поражения, даже соглашаться с НИМ-—большая трагедия для каждого разумного, психически нормального человека *. Немец, который желал поражения рейху, был предателем своей страны так же, как и любой американец, желавший выхода Америки из войны и истребления амери­канских евреев. Подобные решения нельзя сравнивать с выбором зубной пасты, дезодоратора или сигарет.

Реклама в мирное время пользуется успехом только по­тому, что обычно выбор, который делает покупатель, не имеет для него большого значения, хотя он и очень важен для фирмы. Возьмем для примера сигареты «Дромедери» и «Олд койн». Вам все равно, какие купить сигареты, если они ассоциируются в вашей памяти просто с табаком определенного сорта. Но если, скажем, сигареты «Олд койн» вызывают у вас необъяснимое, но навязчивое воспо­минание о ножках актрисы на коробке, вы, вероятно, ку­пите именно эти сигареты. В 1941 —1942 годах у нас были все средства для ведения пропаганды, но мы, американцы, настолько привыкли прибегать к рекламе по всякому по­воду, что пропаганда периода войны в значительной мере велась методами торговой рекламы.

В этих суждениях автор показывает свою буржуазную огра­ниченность и реакционность. В истории известны случаи, когда са­мые революционные партии выступали с лозунгом поражения пра­вительства своей страны в несправедливой войне. Так, например, пар­тия большевиков в противовес эсеровско-меньшевистскому лозунгу за­щиты буржуазно-помещичьего отечества выдвинула лозунг поражения царского правительства в первой мировой войне. Он означал, что пар­тия пролетариата не должна поддерживать правительство, ведущее несправедливую войну. Поражения ослабляли царизм и тем самым способствовали развитию революционной борьбы трудящихся масс. Противники большевистской партии обвиняли В. И. Ленина, говоря, будто политика поражения царизма означает пособничество Германии. Они стыдливо умалчивали при этом, что Ленин выдвигал такой лозунг не только для России, но и для всех стран, участвовавших в неспра­ведливой войне, в чем сказался интернационализм большевистской так­тики. В Германии против империалистической войны выступали К. Либкнехт, Р. Люксембург, К. Цеткин, Ф. Меринг. На такой же позиции стояли и сторонники Национального комитета «Свободная Германия» во время второй мировой войны по отношению к Гитлеру и гитлеровскому режиму. — Прим. ред.

Торговая реклама уже в мирное время в известном смысле служит военным целям, приучая аудиторию реаги­ровать на различные обращения, печатные и устные. За­граничная пропаганда может достичь американской аудитории, только конкурируя с местной рекламой. Ино­странной радиопропаганде трудно привлечь внимание аудитории, если в стране передается бесчисленное множе­ство высококвалифицированных коммерческих обращений. Политическому радиопропагандисту, например, нужно будет ВКЛИНИТЬСЯ в разноголосый хор передач, рекламирую­щих мыло, безалкогольные напитки, пенсильванские сорта табака и т. п. Если ему не удастся это, тогда он должен будет или отказаться от своей затеи, или маскироваться, подделываться под нашу пропаганду и использовать наши средства. Правда, крикливая торговая реклама заглушает нашу собственную пропаганду на население и может в из­вестной степени притупить его бдительность. Но в то же время реклама воздвигла психологическую Великую стену, которая мешает проникновению в Соединенные Штаты иностранной или какой-либо другой сомнительной пропа­ганды и делает эту страну почти неуязвимой в случае вне­запного идеологического нападения из-за океана.

Психологическая война и служба по работе среди гражданского населения

Деятельность органов психологической войны и службы по работе среди гражданского населения различается своей направленностью. Объектом психологической войны яв­ляется противник. Служба по работе среди гражданского населения рассчитана в первую очередь на внутреннюю аудиторию. В некоторых странах деятельность органов пси­хологической войны и службы по работе среди граждан­ского населения сосредоточена в руках одного органа. В Японии, например, этим занимается информационное бюро — Дзёхо кёку.

Служба по работе среди гражданского населения по традиции основана на принципах, по которым информация должна быть настолько полной, насколько позволяют со­ображения военной безопасности. Эта информация Должна распространяться оперативно и в увлекательной форме, укреплять уверенность народа в мощи своих вооруженных сил, ее тон и содержание не должны способствовать повы­шению морального духа противника. Эти принципы оправдываются опытом работы ХОРОШИХ Газет, но они могут при­вести к ослаблению наших позиций в психологической войне в будущем, если нам придется иметь дело с изобре­тательным и инициативным противником.

Отделить деятельность службы по работе среди граж­данского населения от деятельности органов психологиче­ской войны, когда они пользуются одними и теми же сред­ствами, невозможно. Во время второй мировой войны Управление военной информации разработало подробные планы распространения военной информации, рассчитан­ной на различные аудитории. К большому сожалению, эти планы наивно строились на предположении, что против­ник будет слушать только радиопередачи Управления военной информации и что он не обратит внимания на публикуемые армией и флотом материалы службы по ра­боте среди гражданского населения. Иногда радио Нью-Йорка или Сан-Франциско давало обработанную в соот­ветствии с требованиями психологической войны версию того или иного события на фронте, а офицер службы по работе среди гражданского населения театра военных дей­ствий или флота одновременно представлял то же самое в совершенно другом виде. В таком случае радио и печать противника могли свободно выбирать более выгодный для них вариант или цитировать оба источника, противопостав­ляя один другому.

Психологическая война и служба морального обеспечения

Все современные армии, кроме службы по работе среди гражданского населения, используют службу морального обеспечения. Задачей ее офицеров или служащих является организация досуга в войсках, обеспечение пособиями по общему образованию и политической подготовке и другими средствами, способными привлечь к себе внимание армей­ской аудитории. Служба морального обеспечения ВОЙСК — это главное, прямое средство защиты от психологической войны противника. Она приковывает внимание своих войск и может помешать противнику эффективно воздействовать на них. Во время второй мировой войны Служба радиове­щания вооруженных сил США в передачах для американ­цев часто сообщала интересные сведения, представлявшие важность не только для американской внутренней пропа­ганды. Естественно, что враги, да и союзники, больше при­слушивались к передачам, организованным американцами для американцев, чем к тем, которые были специально под­готовлены для заграницы. В прошлой войне американская служба морального обеспечения с негодованием отвергала мысль о том, что она представляет собой одно из важных средств пропаганды. Она справедливо настаивала, чтобы ее аудитория получала информацию без ярко выраженной пропагандистской тенденции. На театре военных действий не всегда принималось во внимание то, что все средства общения имеют пропагандистский эффект, и только в одном или двух критических случаях имела место координация действий по объекту и по времени. Как уже говорилось, служба морального обеспечения снабжала американские войска информацией, организовывала досуг и снабжала войска учебными пособиями. Нередко из этого большую пользу для себя извлекали многочисленные посторонние аудитории на всем земном шаре, которые подслушивали наши радиопередачи, читали наши журналы, покупали на черном рынке продававшиеся из-под полы наши книги.

Служба морального обеспечения не использовала воз­можности доводить до сведения своих войск и иностранной аудитории некоторые наиболее эффективные положения американской психологической войны, и этим она выиграла как пропагандист, не признаваясь даже самой себе, что она действительно была пропагандистом. Так как в Соединен­ных Штатах не было какого-либо серьезного внутреннего раскола психологического порядка, функции службы мо­рального обеспечения автоматически координировались с функциями органов психологической войны просто потому, что их осуществляли дисциплинированные американцы- патриоты .

Из опыта немецкой и советской армий явствует, что у них службы морального обеспечения были частью хорошо отлаженной пропагандистской машины, выполнявшей функ­ции психологической войны, работы среди населения, общей информации и просвещения. В японской армии службы мо­рального обеспечения функционировали главным образом ради удовлетворения естественных потребностей, например ради обеспечения солдат приличным питанием, и ради мо­рального утешения (открытки с картинками, талисманы и т. п.), что имело мало общего с информацией и еще мень­ше с официальной пропагандой.


Психологическая война и обычные средства воздействия.

В свободном государстве (читай: эксплуататорском, капи­талистическом.— Ред.) печать, театр, кино, часть радио­станций, издательства и т. п. функционируют в военное время, как обычно. Подобные средства, находящиеся в ча­стном владении, представляют собой постоянно обновляю­щийся источник информации, а также материалов для пе­чати и кино, используемых при ведении психологической войны. Благодаря умеренной, но хорошо продуманной связи с цензурой органы психологической войны могут осуще­ствлять негативный контроль за публикацией материалов неправительственных организаций и в состоянии предотвра­тить распространение внутри страны вражеской пропа­ганды в наиболее открытой форме. Информация стано­вится пропагандой, если лицо, публикующее ее, преследует какие-либо цели. Даже если репортеры, редакторы, писа­тели не ставят перед собой пропагандистских целей, источ­ники этой информации (лица, дающие интервью, друзья корреспондентов и т. д.) могут сообщить новости для пе­чати с определенной целью. Известны также случаи, когда официальные правительственные лица переносят свои споры из зала заседаний на страницы газет, сообщая при этом открытые или закрытые сведения, что, по сути дела, является не чем иным, как пропагандистской кампанией.

При планировании психологической войны следует иметь в виду, что эти средства общения будут существовать и что их деятельность не будет координироваться. План должен учитывать возможность вмешательства, иногда очень пагубного, в результате пропагандистских операций, проводимых в частном порядке в одной и той же области. Офицеры, ведущие танки в бой, могут убрать с дороги гражданские автомашины, которые им мешают, но офи­церы, ведущие психологическую войну, не могут устранить гражданскую радиосеть и другие средства общения, над ко­торыми они неправомочны осуществлять контроль.

Психологическая война тесно связана и с дипломатией. Она является непременной составной частью военно-политической дезориентации.

В области санитарии и гигиены также можно почерп­нуть полезные для психологической войны данные из прак­тики военно-медицинского корпуса. То или иное явление, возникающее среди войск одной стороны, вполне возможно и для другой. Если, скажем, американских солдат одоле­вают насекомые, они также будут досаждать и противнику. В таком случае его солдатам мы можем сказать, что аме­риканские средства борьбы с насекомыми значительно лучше. Наконец, Ведение психологической войны тесно свя­зано с вопросами, касающимися обращения с военноплен­ными, и защитой своего личного состава, попавшего в плен.

Психологическая война является самостоятельной обла­стью, хотя она связана с другими науками и переплетается со многими функциями войны. В общих чертах в ней нужно различать три аспекта: собственно психологическая война в общем плане, обнаружение и анализ операций психологи­ческой войны противника и тактическое, то есть непосред­ственное, ведение психологической войны против войск про­тивника. В книге последовательно рассмотрены все эти вопросы. Однако при изучении каждого из них следует пом­нить, что психологическая война не является каким-то огра­ниченным, сугубо частным делом. Для того чтобы психоло­гическая война была эффективной, достигаемые с помощью ее результаты должны быть неотъемлемой частью повсе­дневной ЖИЗНИ и борьбы всех тех, на кого она направлена.

 

 



загрузка...