загрузка...
 
Пряник и кнут
Повернутись до змісту

Пряник и кнут

В своей великолепной книге «The Armchair Economist» («Экономист на диване») Стивен Ландсберг пишет: «Суть экономики во многом может быть передана в четырех словах: „Люди реагируют на стимулы". Вес остальное — комментарии». Мы уже немного коснулись этого в предыдущей главе на примере рынка картофеля и его отличия от рынка жилья. Когда картошка дешевеет, мы, скорее всего, будем покупать ее больше, и наоборот. Просто чтобы добавить путаницы, скажу, что положительные стимулы обычно называют пряником, а отрицательные — кнутом. Почему большинство из нас работает, хотя существует масса других гораздо более привлекательных дел, которыми можно было бы заняться? Да потому, что нас манит пряник постоянно растущего благосостояния, в то время как альтернативой ему является кнут прозябания в нищете.

Приведенный выше пример стимула, пожалуй, самый яркий. Когда цены на какой-нибудь товар понижаются, мы склонны покупать его больше. Правда, из этого правила есть исключения, но их немного. Несколько лет назад, когда в Великобритании разразилась война цен между газетами, многие экономисты посчитали, что владельцы газет просто выбрасывают деньги на ветер, потому что, как они думали, при покупке газеты для людей цена — не главное. Поскольку цена газеты составляет лишь ничтожную часть от дохода покупателя — примерно такую же, как коробок спичек в хрестоматийном примере, — ожидалось, что спрос должен быть безразличным к изменению цены или, как говорят, «неэластичным». А он оказался эластичным, да еще каким! Вслед за снижением цен спрос на «Times» значительно возрос, а после того как ее примеру последовали другие газеты, расширился и весь рынок таблоидов в целом. Экономисты все время стараются найти исключения из этого правила. В XIX веке английский экономист сэр Роберт Гиффен заметил, что для ряда основных продуктов потребления, таких как хлеб или картошка, спрос, похоже, возрастает при росте цен. При некоторых специфических условиях это может быть верным. Представьте себе семью с очень низким доходом, рацион которой составляют главным образом картошка и мясо. Когда картошка дорожает (при этом все равно оставаясь на порядок дешевле мяса), семья решает покупать меньше мяса, заменив его большим количеством картошки. Таким образом, получается, что в результате повышения цен на картошку спрос на нее не падает, а, наоборот, растет. В реальной жизни нечто похожее на самом деле происходило во время «картофельного голода» в Ирландии. Своим открытием Гиффен обеспечил себе место в «пантеоне славы» экономической науки — с тех пор некоторые товары стали называть «товарами Гиффена». Однако экономисты до сих пор затрудняются привести сколько-нибудь определенные примеры таких товаров. Это скорее курьез, чем правило.

Так называемые товары второго сорта тоже могут вести себя вопреки обычному правилу. Рубец (коровьи желудки) традиционно входил в обычный мясной рацион значительного числа жителей Мидленда и Северной Англии (особенно в семьях со скромными доходами). По мере роста благосостояния и относительного снижения цен на мясо люди стали переходить на отбивные, лопатки и даже на вырезку. И при этом не играло никакой роли, что цены на рубец падали — спрос на него все равно сокращался. Надо сказать, что такие вещи, как мода, могут не один раз уходить и снова возвращаться. После того как в Англии приобрела популярность французская кухня, рубец превратился в деликатес, пользующийся большим спросом в лучших ресторанах. Возможно даже, что он входит и в меню нашего с вами обеда. Снова повторю, хотя, вероятно, и не стоит больше на этом задерживаться: быть может, и в самом деле спрос на рубец падал, несмотря на то, что цены на него снижались, но в любой отдельно взятый день из периода, пока это происходило, мясник, понизивший цену, мог с полным основанием ожидать, что сегодня он продаст рубца больше, чем накануне. Таким образом, следует отличать долгосрочный эффект от краткосрочного.



загрузка...