ГЛАВА 4 ПРОПАГАНДА НА ВОЙСКА

ГЛАВА 4 ПРОПАГАНДА НА ВОЙСКА

В любом случае, когда американцы в период второй мировой войны последовательно и систематически исполь­зовали средства психологической войны в операциях против личного состава вооруженных сил противника, им давалось В короткий срок добиваться положительных ре­зультатов. На рис. 34 (стр. 218) показан результат пропа­ганды на противника: немецкие солдаты сдаются в плен с листовками союзников в руках. На заключительном этапе освобождения Франции 90 процентов военнопленных го­ворили на допросе, что они имели или видели у других листовки союзников и что самая популярная из этих листовок—листовка-пропуск (рис. 3, стр. 30) была изве­стна немцам не меньше, чем их собственные бумажные деньги Поскольку с каждым сдавшимся в плен солдатом противника уменьшается живая сила, которую предстоит истреблять ценой жизни своих собственных людей, резкое увеличение числа пленных было бесспорным военным ус­пехом.

Цель психологического воздействия на солдат против­ника состоит в том, чтобы вызвать в их сознании реакцию одного из приводимых- ниже двух типов. Реакция первого типа заключается в общем снижении морального духа и боеспособности солдат, хотя еще не настолько, чтобы пред­принять какие-либо активные действия (например, сдаться

> Автор был первым (это было приблизительно в мае 1942 года), кто настаивал на том, чтобы листовки-пропуска для сдачи в плен из­давались в виде документа, оформленного по образцу банкнот и выдер­жанного в официальном стиле. К сожалению, первые такие листовки были зеленого цвета, а не традиционного золотисто-оранжевого, как казначейские билеты министерства финансов США. Их направляли для распространения в районы южной и юго-западной части Тихого океана, где очень много зелени.— Прим. авт.

в плен), которые нанесли бы ущерб противной стороне и помогли бы вашей. Операции, направленные на решение такой задачи, можно условно назвать операциями мораль­ного воздействия. Реакция второго типа означает уже какие-то конкретные действия (сдача в плен, дезертирство, бунт), пойти на которые солдаты противника могут толь­ко в том случае, если призывы к ним будут сделаны абсо­лютно своевременно.

Психологическое воздействие на войска противника должно полностью сообразовываться с боевой обстановкой. Трудности и напряженность обстановки в лагере против­ника усиливают действенность вашей пропаганды. Вести пропаганду на солдат противника без учета конкретной боевой обстановки бессмысленно. Вся пропаганда должна основываться на фактах и глубоком понимании тех кон­кретных условий, в, которых находятся войска. Мало поль­зы в пропаганде на наступающие войска противника, если страна, ведущая ее, переживает сокрушительное пораже­ние, — ведь солдаты противника видят собственными гла­зами свои успехи.

Цель пропаганды на войска противника — стремиться склонить отдельных солдат и офицеров к тому, чтобы они добровольно позволили захватить себя в плен, а не к тому, чтобы они сдавались по собственной инициативе. Нужно, чтобы в сознании солдата противника зародилась мысль, что он в конце концов может попасть в ловушку, и если это случится, то ему не остается ничего иного, как только сдаться. Пропаганда не должна бросать прямого вызова преданности солдата своему правительству. Ей следует воздействовать на противника так, чтобы его собственная логика заставила его отказаться от актов лояльности («истинная лояльность требует того, чтобы ты остался в живых, а этого можно достичь лишь путем сдачи в ПЛЕН»), Пропаганду с целью сдачи в плен нужно вести по этапам:

внушать солдатам мысли о том, что им, возможно, придется сдаться в плен, поскольку их армия несет потери и отступает («такие-то части и подразделения в таком-то и таком-то составе уже сдались, вас ждет такая же участь»);

разъяснять солдатам, что все их попытки сопротив­ляться тщетны, что силы их растрачиваются зря;

внушать солдатам мысли о том, что они и их часть могут скоро оказаться в безвыходном положении;

объяснять им при первой же трудности, Что этой есть «безвыходное» положение;

инструктировать, как практически сдаться в плен

Операции морального воздействия

Замаскированные, или черные, операции морального воздействия на солдат противника являются для американ­цев книгой за семью печатями. К ним прибегали немцы в войне с Францией. Они, например, практиковали такие формы морального воздействия: посылали французским солдатам фальшивые письма из родных городов, рас­сказывающие о том, что их жены якобы прелюбодействуют или что они болеют венерическими болезнями. С этой же целью немцы сообщали солдатам названия и номера ча­стей, находившихся против них на ЛИНИИ Мажино, бесплат­но раздавали парижанкам траурные платья, подключа­лись к полевому телефону и передавали по нему ложные, провокационные сообщения.

В операциях морального воздействия открытого, или белого, характера использовались следующие мотивы и

формы:

а) траур (например, в расположение японских войск,

о    которых было известно, что они в значительной СТЄПЄНИ деморализованы в результате запрещения отпусков на ро­дину, сбрасывались листовки со стихами о Смерти);

голод (например, на голодающие японские войска в Северной Бирме сбрасывались красочные открытки, изо­бражающие различные японские кушанья и деликатесы);

в)   бесправие рядовых солдат (так, на одной из кари­катур, распространявшихся в юго-западной части Тихого океана, изображен японский солдат, который сражается на всех фронтах, в то время как офицеры отсиживаются в укрытиях и забирают себе все: продовольствие, вино, де­вушек — и присваивают себе всю славу; тут же показано, как в крематории сжигают останки солдат);

г)   дискредитация представителей командования в гла­зах войск (на советско-германском фронте немецким сол­датам показывали, что нацистские выскочки в высшем командовании германской армии нарушали славные немец­кие боевые традиции и смещали с руководящих постов действительно опытных, профессиональных генералов),

 

Рис. 36. Сентиментальные листовки, совпадающие по теме. Справа открытка с сюжетом рождества. Эта открытка была издана аппа­ратом психологической войны штаба генерала Макартура и пред­назначалась для населения Филиппин. Слева рождественская от­крытка с колокольцами, которую японцы издали для личного соста­ва американской армии. Первая предназначалась для того, чтобы поднять настроение у филиппинцев, а вторая, напротив,—подорвать моральный дух американских солдат, так как на обратной стороне этой открытки помещен текст пораженческого характера

 

д)   наделение различными прозвищами представителей командования (в американских и советских радиопереда­чах одному немецкому генералу, который хвалился тем, что он готов пожертвовать жизнью своих солдат, было да­но прозвище «Старый баран» по аналогии с тем бараном, которого прежде держали на бойне, чтобы заманивать под нож ОВЄЦ)7'

е)   разъяснение солдатам, что они умирают во имя уже проигранного дела (например, немцам в Италии);

Рис. 37. Образец общеполитической листовки. В этой лис­товке, примененной немцами против американцев на италь­янском фронте, рассказывается о судьбе американских вете­ранов первой мировой войны. В листовке упоминается закон 1932 года, который сильно отразился на положении многих ветеранов. На лицевой стороне листовки изображен инвалид войны, продающий яблоки, на обратной — текст, заголовком

к которому служит фраза из песни ветеранов войны

(Содержание листовки; „ — Браток, не найдется ли у тебя Гривенника. • . Ты, конечно, знаешь эту песню ветеранов войны двадцатых годов. В те дни ветераны войны были вынуждены торговать яблоками на улице. Им при­шлось организовать „ГОЛОДНЫЙ поход” в Вашингтон, чтобы потребовать от политических воротил обещанных пенсий, которые должны были выплачи­ваться в течение двадцати лет. Все это случилось после „великой победы" 1918 года. Но была ли эта победа „великой" для простого человека, для фермера, для демобилизованного солдата? Нет! Безусловно, нет! Простой человек был нужен тогда, когда от него требовалось тысячу раз рисковать жизнью, но после войны о нем забыли. Когда буквально на следующий же день после объявления перемирия закрылись огромные военные ЗЗВОДЫ, дЛЯ демобилизованных начались долгие годы безработицы и нищеты. А что ждет тебя после этой войны? То же самое, что было тогда. Любая война в истории влечет за собой тяжелую депрессию и массовую безработицу. Не будь дураком и не верь болтовне о „ВЄЧНОМ мире и послевоенном про­цветании", которой занимаются пропагандисты из Вашингтона! Запомни раз и навсегда: на войне наживаются только дельцы Уолл-стрита и евреи. Тебя заставляют воевать потому, что твоя кровь принесет денежным меш­кам Уолл-стрита новые неслыханные доходы. Они хотят, чтобы ради их при­былей ты отдал свою жизнь или остался калекой. В последнем случае тебе придется торговать яблоками на улице*4)

 

ж)   доведение до сведения солдат на фронте заявлений военнопленных, которые говорили, что они беспредельно рады тому, что для них война уже окончилась (например, немцам во Франции);

з)   разъяснение осажденным гарнизонам неизбежности их падения (например, японцам на островах Атту и Кыска говорили, что их гарнизон будет сброшен с островов так же неизбежно, как осенью сбрасывает листья дерево кири, являющееся в Японии символом смерти);

Рис. 38. Образец листовки, выпущенной китайской Красной ар­мией. Листовка имеет целью поднять дух китайских крестьян. На ней показана встреча главы семьи, который стал героем труда

 

и)   вбивание клина между военными руководителями и главой государства (например, в листовке под названием «Мир — это тихое утро в священном саду» японскому на­селению и войскам говорили, что их император является сторонником мира и что он стал жертвой милитаристов, втянувших «священную империю» в войну);

к) обещание помощи (например, китайцам в одной ли­стовке говорили, что американцы скоро высадятся на азиатском материке и расколют японскую империю на двое; потом эта же листовка, написанная на очень простом китайском языке, понятном японцам, сбрасывалась на японские войска);

л) поздравление по радио (микрофоном) легко рассе­кречиваемой шифровкой своих вымышленных агентов за отличную работу, которую они якобы проделали во враже­ской стране (применялось на всех театрах).

К категории так называемых «моральных листовок», которые применялись в операциях морального воздействия на солдат противника, относятся все листовки, кроме чисто информационных (политической, военной и другой инфор­мации) и листовок, призывающих к немедленным дейст­виям .

 

Рис. 39. Образец общеполи­тических листовок, совпа­дающих по теме. На этих двух листовках, японской и американской, схематиче­ски показан один и тот же район боевых действий на Тихом океане, однако поло­жение, создавшееся там, трактуется противниками по-разному. Американцы стремятся доказать, что они блокировали японцев со стороны океана и нарушили их коммуни­кации, а японцы—что блокада для них ничего не значит, так как они прорывают ее при помощи своей авиации и подводного флота

На рис. 1, 5, 42 и 45 показаны образцы информацион­ных листовок. Пропагандистская направленность таких ли­стовок совершенно очевидна. В лучших из них чувствуется стремление, не навязывая противнику своих выводов, дать возможность говорить самим фактам, которые и помогут читателю понять истинное положение вещей и подскажут, что делать.

Оборонительная психологическая война тактического характера

Как уже указывалось выше, операции морального воз­действия не преследуют цели вызвать какую-то немедлен­ную реакцию. Задача подобных операций (самих по себе или во взаимодействии с другими факторами) несколько иная. Главное здесь — морально подготовить солдата про­тивника к неизбежности совершения акта капитуляции и внушить ему уверенность, что этот акт не наносит ущерба его стране. Если для того, чтобы солдаты противника ока­зались в плену, с их стороны не требуется никаких актив­ных действий, а, напротив, нужна их полная пассивность, то листовки, рассчитанные на моральное воздействие, мо­гут быть многообещающими; ведь в этом случае от сол­дата требуется только одно: вести себя тихо, воевать пас­сивно и поднять руки, когда будет сказано. Такие опера­ции могут иметь и другие цели: натравливать одну часть противника на другую, стремиться создать общую гнету­щую атмосферу в лагере врага, вызвать у солдат и офице­ров чувство разочарования, обескуражить их.

Для того чтобы операции морального воздействия были эффективны, при их планировании нужно учитывать совер­шенно конкретные настроения той или иной части войск противника. Войска, которые хорошо снабжаются продо­вольствием, невозможно запугать отдаленной перспекти­вой голода. Части, в которых имеются авторитетные офицеры, нельзя склонить к мятежу. Нельзя вызвать острое чувство тоски по родине у солдат в частях с отлично нала­женной почтовой связью. Зато любая слабость или не­устроенность в войсках может и должна быть объектом, мишенью для операций морального воздействия.

В условиях военного поражения каждый солдат и офи­цер, несущий какую-то ответственность, испытывает огром­ное напряжение. Именно в такие минуты обнаруживается недостаточная прочность единства, более активно начи­нают распространяться всякие слухи, и пропагандистские действия, направленные на подрыв морального духа про­тивника, дают ошеломляющие результа

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 40. В черной или серой пропаганде широко применяются личные оригиналы немецкого письма, а снизу — английские письма граждан.

.

 

На рисунке слева воспроизведена последняя страница перевода, сделанного в целях информации командования

 

Психологическая война союзников против немцев в 1944 и 1945 годах была направлена против генералитета и всей массы немецких войск, причем пропаганда на генералов велась с учетом следующего соображения: коль скоро стоит вопрос о массовой сдаче немцев в плен, этого можно легче всего добиться путем воздействия на тех немцев, которые могут отдать распоряжение о капитуля­ции. Моральный дух немцев в высших сферах был гораздо слабее, чем в низах. Даже в самый последний год войны, в условиях ужасных бомбардировок, моральный дух немец­ких солдат на западном фронте ослаб весьма незначи­тельно, несмотря на громадное ухудшение стратегических позиций Германии в целом. В то же время моральный дух немецких генералов, и особенно штабных офицеров, стал буквально ниже всякой критики. Генеральский путч явился всего лишь слабым отзвуком той всеобщей демо­рализации, которой подверглось немецкое высшее коман­дование .

Такое положение сложилось в результате того, что про­пагандистская машина национал-социалистов продолжала воздействовать на основную массу войск. Политические офицеры все еще выступали с проникновенными речами. Войска получали искаженную, прилизанную информацию

о    ходе войны, им по-прежнему обещали привилегии и ком­форт, и эти обещания (хотя они очень редко выполнялись) как-то воодушевляли солдат. Одновременно в армии была резко улучшена дисциплина, которая и без того строилась на прусских традициях и никогда не была слабой. Кроме того, до последних месяцев войны немецкие солдаты были пропитаны теми идеями, которые внушили им нацисты еще в довоенный период и в первые годы войны.

В противовес солдатам у немецких офицеров было до­статочно профессионального опыта, чтобы понять те пре­имущества, которыми обладали армии союзников. Офице­ры были хорошо осведомлены о глобальной и континен­тальной стратегии, о стратегии союзников на западном фронте, об экономических и других факторах, чтобы пони­мать, что общая ситуация для них сложилась исключитель­но неблагоприятно. Более того, офицеры не были столь сильно идеологически обработаны, как солдаты, многие из них презирали нацистов, хотя и превозносили нацизм за то, что он обеспечивает полный порядок среди «скотов», то есть простого народа—тыла вермахта. Офицеры, имевшие отношение к пропаганде, безусловно, были настроены к ней весьма критически.

 

 

 

 

Рис. 41. Образцы специальных газет. Слева газета „Люфт-пост“ („Авиапочта11), издававшаяся американцами для немцев, справа газета „Раккасан ниюсу“, предназначенная для японцев. Газеты издавались в привычном для противника оформлении. В некоторых случаях тираж достигал 1 млн. экземпляров. Распространялись пу­тем сбрасывания с самолетов

 

 

 

 

 

              

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 (в том числе и к правительственной пропаганде) и заражали этим офицеров, командовавших частями и подразделениями.

Немецкая оборона, созданная для защиты от психоло­гического наступления союзников, была достаточно дейст­венной. Немецкие войска сражались даже тогда, когда это было бессмысленно, когда сами генералы считали, что на­стало время прекратить сопротивление. Они продолжали воевать только потому, что эсэсовцы и гестапо грозили рас­стрелом на месте каждому высшему офицеру, который только осмелится произнести слово «поражение».

Успех немецкой обороны в психологической войне опре­делялся двумя факторами:

хорошим обеспечением войск продовольствием и дру­гими видами снабжения, а также средствами связи, ору­жием и боеприпасами;

 

зы, если ОНИ ДОВОДЯТСЯ до аудитории при помощи ин* формационных листовок, а не газет или общеполитических листовок. Эти листовки распространялись среди немецких солдат. В целях быстроты изготовления листовок обратная сторона их иногда оформлялась заранее—на ней помещался какой-либо пропагандистский лозунг

(Содержание верхней ЛИСТОВКИ (лицевая сторона): »8 апреля на Западе взято в плен 42 888 немцев. В Голландии канадские танки стоят в 25 километрах от Зюдерзее. На северо-востоке Голландии высаживаются парашютные десанты союзников. Бри­танские танки находятся в 10 километрах от Ганновера и в 8 ки­лометрах от Бремена. Союзные войска вступили в предместье Дортмунда с северо-запада, а также заняли район в 8 километ­рах к северо-востоку от Эссена. Пфорцгейм занят французами.

Вена обойдена с юга, юго-востока, запада и северо-запада. Глав­ный вокзал и порт Кенигсберга находятся в руках русских. Военный комендант Вены генерал-полковник войск СС Сепп Дит­рих убит в воскресенье 9 апреля 1945 года".

(Обратная сторона): „Кто хочет умереть за партию, тот продолжает воевать дальше. Кто хочет жить ради сохранения Германии, тот прекращает сопротивление".

Содержание нижней листовки (лицевая сторона):

Союзные войска на Эльбе. Они достигли Магдебурга! (Обратная сторона): „И у тебя, солдат, есть выбор: или продол­жать борьбу за бессовестный режим, за полное разрушение Германии, или бороться за будущее Германии. С июня 1944 года 1 250 ООО немецких солдат на Западе выбрали последнее. Они теперь в плену у союзников. Этим они обеспечили себе возвра­щение на Родину! Решайся,  солдат!“)

координацией всей деятельности службы морального обеспечения в целях защиты от воздействия пропаганды противника.

Трудно было ожидать, чтобы рядовой солдат, закален­ный и опытный, находившийся в своей дивизии среди та­ких же, как и он, хорошо накормленных и отлично воору­женных солдат, пришел в отчаяние только потому, что где-то за сотни миль в тылу прекратилась погрузка продоволь­ствия и боеприпасов на железных дорогах - Допустим, он замечал, что в воздухе стало меньше немецких самолетов, возможно, он даже ворчал по поводу перебоев в доставке почты или сетовал на необходимость пользоваться гуже­вым транспортом. Однако пока он мог видеть, что в части все идет своим чередом, его было очень трудно убедить в том, что надвигается поражение. В отличие от первой мировой войны немцы на этот раз в период капитуляции думали, что их положение гораздо лучше, чем оно было на самом деле. И все же немецкие солдаты находились не­сравненно в лучших условиях, чем, например, голодающие, истощенные, напоминавшие пугала солдаты Чан Кай-ши, пытавшегося выбить японцев из Западного Хунаня, или американцы, сражавшиеся против отчаяния, лихорадки и японцев на полуострове Батаан.

Помимо неплохой повседневной обстановки, в которой находились немецкие войска, маскировавшей ухудшение общего стратегического положения рейха, на эти войска оказывала свое воздействие служба пропаганды немецкой армии. Офицеры этой службы вели непосредственную борьбу против психологической ВОЙНЫ.

В некоторых соединениях (в основном на восточном Фронте) немцы имели роты пропаганды (Propagandakom- рапіе—РК). в организационном отношении эти роты при­мечательны тем, что они выполняли одновременно две функ­ции: вели пропаганду на противника (подготовка листо­вок, радиопрограмм, допрос военнопленных и т. п.) и зани­мались улучшением морального состояния своих войск. Иными словами, они использовались не только как орган борьбы с противником, но и как орган воспитания своих войск. Поскольку эти роты всегда знали содержание про­паганды союзников, они могли очень оперативно противо­действовать ей, причем они иногда ухитрялись даже пре­дупреждать те или иные шаги союзников в области пропа­ганды.

Оборонительная психологическая война вермахта строилась в первую очередь на идеологической обработке своих войск в духе ненависти к врагу, недоверия к передаваемым им сообщениям, страха перед его политическими целями и презрения к его образу мышления. Офицер пропаганды, оперативный работник госбезопасности, специалист по ра­боте среди гражданского населения и офицер по информа­ции и просвещению войск, как правило, находились в од­ном органе или их функции выполняло одно лицо. Объеди­нение всех этих функций давало возможность проявлять большую гибкость в борьбе с пропагандой противника.

Рис. 43. Инструктивная листовка для гражданского населения. Чтобы побудить население к тем или иным действиям, часто использовались листовки, которые содержали определенные инструкции и указания. Приведенная здесь листовка призывает население Эльзаса, Лотарингии и Люксембурга держаться подальше от немецких линий коммуникаций, уклоняться от работы на немцев и вести тщательный учет всех случаев зверств, которые могли совершить нацисты

 

.

Правда, во многих случаях эта борьба не являлась контрпропагандой в прямом смысле слова. Ведь она была направлена не против союзной пропаганды, а на улучше­ние морального состояния своих войск. Работа по улучше­нию морального духа немецких войск не перекладывалась, как у нас, на плечи различных органов культурного обслу­живания— редакции солдатских газет, клубы ЮСО и т. п. Она проводилась путем хорошо поставленной информации о роли Германий, о ее целях в войне, а также через широ­ко разветвленную сеть агентов, выявлявших недовольных. Такая оборонительная психологическая война тактическо­го характера не принесла немцам большого успеха. Но все же она помогала держаться вермахту и способствовала сосредоточению последних военных усилий нацистов.

Во время второй мировой войны американская армия не вела оборонительной психологической войны. Политиче­ское воспитание войск было исключительно слабым. Но моральное состояние американских войск оставалось хо­рошим не в результате забот профессиональных военных, а в результате того, что провидение и американский народ воспитали такое молодое поколение, которое хорошо нача­ло войну и, так как угрозы безнадежности положения ни­когда не было, до конца с воодушевлением выполняло свой ДОЛГ.

Думая о будущем, необходимо отметить, что перед аме­риканской и английской армиями стоит проблема создания возможностей, которые позволили бы (насколько это допу­стимо в свободном обществе) в ходе боевых действий со­ответствующим образом политически воспитывать своих солдат. В прошлую войну такую задачу решали многочис­ленные органы, каждый по-своему и на свой страх и риск. На родине этим занимались ЮСО, Красный Крест, служба по работе среди гражданского населения, органы инфор­мации и просвещения войск. На театрах военных действий задачу политического воспитания солдат решали органы службы морального обеспечения войск. Кроме того, эту работу вели радиослужба вооруженных сил, ОВИ, граж­данская пресса и военные газеты, издававшиеся на замор­ских театрах. Между ними не было никакой координации, и тем не менее они не причиняли какого-либо вреда обще­му делу. Но это было в прошлую войну. Новая война бу­дет совсем иной. Если она начнется со взаимных ужасных бомбардировок, а это может быть именно так, то мораль­ное состояние войск, безусловно, не будет столь же хорошим, как было во время второй мировой войны. При до­статочно мудром планировании можно было бы уже зара­нее предусмотреть, например, создание единого руководя­щего органа, который занимался бы вопросами работы сре­ди гражданского населения, военной пропагандой и вопро­сами морального обеспечения войск до взвода включи­тельно, причем делал это так, чтобы была полная уверен­ность в правильном проведении «государственной линии» по каждому конкретному вопросу, чтобы эта линия была бы должным образом доведена до армии, объяснена, про­ведена в жизнь, даже, если потребуется, в принудитель­ном порядке.

Подобная оборонительная психологическая война мо­жет дать отличные результаты против сенсационной черной пропаганды противника, против его попыток расколоть массы в политическом отношении, против фабрикации вся­ких слухов. Конечно, таких результатов можно добиться только при проведении соответствующих операций на вы­соком профессиональном уровне. Однако следует заме­тить, что оборонительная психологическая война бессильна что-либо сделать в условиях общего упадка морального духа в армии. Она может только замедлить процесс мо­рального разложения войск. Не принесет она пользы и при плохом руководстве войсками; в этом случае вообще ничто не поможет.

Как уже отмечалось выше, умело вести психологиче­скую войну не означает осуществлять соответствующие операции в ответ на аналогичные операции противника. В задачу этой войны в первую очередь входит воздействие на сознание людей той аудитории, которая является ее объектом, чтобы внушить этим людям уверенность или со­мнение с целью побудить их к действиям в нужном напра­влении. При этом одна из главных задач состоит в том, чтобы возбудить у этой аудитории интерес к определенной проблеме и постоянно его поддерживать; психологическая война, начинающаяся с акцентирования внимания на ТОМ, что старается преподнести вам противник, заранее обре­чена на неудачу.

Оборонительная психологическая война, проводимая на высшем уровне, таит в себе много противоречий. Одним из наиболее ярких примеров является сенсационное послание президента Рузвельта от 15 апреля 1939 года, адресован­ное лично Гитлеру, в котором Рузвельт просил дать обе­щание не вторгаться в любую из 31 указанных им стран.

Это послание дало Гитлеру возможность эффектно вы­ступить по радио в передаче на заграницу. А германский рейхстаг высмеял это послание и аплодировал Гитлеру. Послание Рузвельта было скромным, здравым и гуман­ным, оно было рассчитано на людей, которые глубоко со­чувствовали выраженным в нем идеям, но оно не вызвало никакого отклика у тех, кому было адресовано, — у нем­цев. Гораздо большее впечатление на немцев и даже на самого Гитлера, видимо, произвело бы послание, состав­ленное в резком нагловатом тоне и содержащее скрытую угрозу, а не призывы к благоразумию. Причиной этого не­успеха было то, что Рузвельт не ставил своей целью вы­звать какой-то эмоциональный отклик в сознании немцев.

В заключение необходимо упомянуть, что оборонитель­ная психологическая война должна включать в себя так­же борьбу со шпионажем и подрывной деятельностью. Эта борьба может принести успех только тогда, когда она опи­рается на широкие массы народа. Общественность лишь в том случае будет сотрудничать с органами, ведущими борьбу с подрывными элементами, если эти органы рабо­тают эффективно, пользуются уважением, а их успехи уме­ло популяризируются. Оборонительная психологическая война может быть успешной только в том случае, если со­ответствующие официальные органы будут отдавать себе отчет в том, что враг ведет пропаганду, и заставят народ критически относиться ко всяким мнениям и высказыва­ниям, противоречащим национальной политике. Неправиль­ная тактика этих органов или просто огульное охаивание всякого расхождения во взглядах неизбежно заставит на­род верить в правоту мистера Бамбла из «Оливера Твиста», который утверждал, что «закон — это осел, это — идиот».

Роль командиров небольших соединений и частей

Командиры небольших соединений и частей, в составе которых нет подразделений психологической войны, обычно не играют активной роли в ведении такой войны. Для этого требуются специалисты своего дела, и неопытный командир своим вмешательством, даже с самыми добрыми намере­ниями, может поставить под угрозу психологическую войну в масштабе целого фронта.

Если в состав соединения входит такое подразделение, то сразу же возникает вопрос о его двойной подчиненности.

И здесь прежде всего нужно исходить из здравого смысла. Командир является единоначальником, он несет полную от­ветственность за передвижение, охрану и согласованность действий приданного ему подразделения. Но он ни в коем случае не должен вмешиваться в те указания о ведении пропаганды, которые получает это подразделение от выше­стоящих органов психологической войны. В связи с тем что для подразделений психологической войны исключительно важно оперативно получать всю информацию пропаганди­стского характера и разведывательные данные о ходе бое­вых действий, им нужно иметь собственные средства связи повседневные линии связи не ДОЛЖНЫ проходить через все обычные военные каналы, они должны быть гораздо короче. В противном случае средства связи соединения бу­дут перегружены всевозможными сообщениями, которые важны для подразделения психологической войны, но со­вершенно бесполезны для самого соединения в целом. Не­обходимо всячески избегать такого абсурдного, бессмыс­ленного занятия, как шифровка обычных информационных сводок, перехваченных у противника. В то же время все сообщения строевого или административного характера должны обязательно передаваться в полном соответствии с существующими уставными требованиями.

Когда в распоряжении того или иного командира не­большого соединения или части нет хорошо подготовлен­ных специалистов, ему не нужно пытаться вести наступа­тельную психологическую войну, во всяком случае, его стремление вести такую войну должно быть не большим, чем стремление вести химическую войну с помощью подручных средств. Его обязанность в данном случае состоит в том, чтобы при необходимости войти в контакт с компетентны­ми органами.

Взаимодействие в полевых условиях

Должность офицера связи психологической войны была одной из новых, появившихся в американской армии во время второй мировой войны. На эту должность обычно назначались или строевые офицеры в звании до капитана включительно, получившие соответствующую подготовку, или носившие военную форму гражданские специалисты из ОВИ или ОСС. Обязанность офицера связи психологиче­ской войны состоит в том, чтобы знать всех командиров, ко­торых он обслуживает. Одновременно он должен знать абсолютно все о личном составе, средствах и деятельности того подразделения психологической войны, от которого он выделен. Его роль можно сравнить с ролью коммивояже­ра, обязанного одинаково хорошо знать свой товар, свою фирму, своего коммерческого директора и своих потреби­телей. Офицер связи психологической войны должен уметь объяснить командирам частей и подразделений, какую поль­зу может принести им психологическая война, и он должен быть в состоянии определить, чьи требования провести ту или иную операцию психологической войны необходимо удовлетворить в первую очередь, а кто может и подождать.

Допустим, опытному офицеру связи психологической войны позвонил какой-то командир полка или батальона. Этот командир хотел бы получить листовки, чтобы исполь­зовать их в какой-то конкретной тактической обстановке. Офицер в этом случае должен объяснить командиру, какие в данный момент имеются готовые стандартные листовки, сколько времени необходимо, чтобы подготовить специаль­ную листовку, и какое количество этих листовок целесооб­разно разбросать. Обращаясь затем в свое подразделение психологической войны, он должен правильно проинформи­ровать пропагандистов о просьбе вышеупомянутого коман­дира, а также помочь им уяснить его требования.

Практические вопросы связи

Практическая сторона связи зависит в каждом конкрет­ном случае от подразделения психологической войны. Не­которые из них располагали разветвленной сетью офицеров связи психологической войны, у других таких офицеров фактически не было вовсе. В 1943—1944 годах в Китае лю­бая просьба о листовках должна была обязательно пройти все инстанции, вплоть до штаба войск первого эшелона на театре военных действий. Это вызывалось остротой поли­тической обстановки в данном районе, трудностью китай­ского языка и крайним недостатком опытных специалистов.

О    сокращении пути прохождения запросов не могло быть и речи. В 1944—1945 годах во Франции и в Бельгии под­разделения психологической войны в значительном своем большинстве действовали в армейском звене, и их офицеры были разбросаны повсюду, поэтому командиры полков и батальонов имели возможность обращаться со своими просьбами непосредственно к ним.

Помощь радиосредствами

В отдельных случаях подразделения психологической войны могут получить большую поддержку от радиостанций. Одна американская широковещательная станция, оборудо­ванная поблизости от захваченного нацистами французско­го порта Лориан, в период осады его американцами сослу­жила хорошую службу. В «Истории второй подвижной ро­ты радиовещания» 1 эта операция описывается следующим образом:

«Это была первая попытка скоординировать действия артиллерии с пропагандой при помощи радио. Радиостан­ции удалось определить дислокацию различных нацистских частей в городе, а также узнать фамилии наиболее ответ­ственных офицеров. Располагая подобными сведениями, мы смогли разработать совместно с артиллеристами «игру». Однажды в точно условленное время мы обратились по ра­дио к частям, указав их полное наименование, и предло­жили личному составу выйти из помещений, чтобы полу­чить обращение, которое им будет доставлено через пять минут. Точно через пять минут в этих районах разорвались агитснаряды с листовками, содержавшими призывы сда­ваться в плен. Способность американцев устраивать подоб­ные вещи убедила немецких солдат в безнадежности их положения сильнее, чем любые слова».

Безусловно, такие операции требуют тесного контакта с противником, кроме этого, необходимо также иметь сведения о наличии у него радиоприемников широковещатель­ного диапазона.

Помощь авиацией

Обычные средства связи, используемые для организа­ции боевого взаимодействия между сухопутными войсками и авиацией, являются наиболее ценными средствами для небольших соединений и частей. Время от времени соеди­нение или часть, в которых имеется подразделение психоло­гической войны, просит приданную им авиацию забросить пропагандистские материалы. Если такого подразделения нет, то эта часть или соединение непосредственно обра­щается к соответствующему органу психологической вой­ны с просьбой, чтобы он не только подготовил материалы, но и организовал их распространение в указанное время.

У этой книги нет указания на автора, издателя, место или дату издания. Ее выпустило само подразделение. — Прим. авт.

Средства распространения листовок

Самым важным средством распространения листовок во время второй мировой войны, безусловно, была авиация.

На Китайско-Бирманско-Индийском театре военных дей­ствий был изготовлен специальный контейнер для сбрасы­вания листовок с самолета. Контейнер помещался под фю­зеляжем машины. Он имел механизм для разбрасывания листовок и специальное приспособление регулировки ско­рости разбрасывания. Это позволяло пилоту выпускать ли­стовки на войска или объекты противника отдельными оче­редями, словно из пулемета. Разумеется, подобная техни­ка появилась в результате того, что японские войска в джунглях были сильно разбросаны и нужно было эконо­мить листовки. В большинстве мест для этих целей обычно применялись такие стандартные средства ВВС, как агита­ционные бомбы и контейнеры.

К наземным средствам распространения листовок мож­но отнести следующие:

химические снаряды (особенно дымовые), приспособ­ленные под агитснаряды;

почти все виды обычных артиллерийских снарядов (осо­бенно подходящими оказались гаубичные);

винтовочные гранаты, приспособленные под листовки;

пачки листовок с небольшим количеством взрывчатого вещества и взрывателем мгновенного действия внутри (эти пачки можно бросать, как гранату).

На европейском и азиатском фронтах самым распро­страненным средством забрасывания листовок в располо­жение противника был, по-видимому, миномет. Немцы даже создали специальный «пропагандистский» миномет. Легче всего можно было приспособить для помещения листовок дымовые снаряды.

Стрельба агитационными снарядами является обязан­ностью частей и подразделений, располагающих артилле­рией. Подразделения психологической войны не имели для этих целей своих средств. Практически распространение листовок в 5-й армии было организовано следующим об­разом.

Подразделение психологической войны в армейском зве­не составляло, печатало и упаковывало листовки для того или иного случая.

С командующим артиллерией 5-й армии согласовывался вопрос о средствах распространения и отдавался приказ

о    порядке использования листовок.

Офицеры связи от подразделения психологической вой­ны доводили этот приказ до дивизий и нижестоящих частей. В приказе особо указывалось время получения листовок 'ИЗ полевых складах боепитания.

Подразделение психологической войны обеспечивало получение пустых снарядов и снаряжение их листовками.

Приказом по армии каждая дивизия получала 150 сна­рядов.

В Приказе, согласованном с подразделением психологи­ческой войны, указывалось время, в течение которого надо было использовать все снаряды.

Корпуса и дивизии выбирали конкретные цели. Общей целью были все места сосредоточения войск противника в досягаемой для артиллерии полосе.

В остальных случаях подразделение психологической войны часто находится в непосредственной связи с артил­лерийской частью, которой поставлена задача в под­ходящий момент стрелять агитснарядами. Если какая-либо часть располагает артиллерией, способной вести огонь агит­снарядами, можно высылать ей готовые снаряды. Конечно, даже очень быстрое снаряжение таких снарядов требует гораздо больше времени, нежели подготовка самолета к сбрасыванию листовок. Если к тому же принять во внима­ние, что самолет не только разбрасывает листовки, но и одновременно доставляет их с пункта снабжения, то станет совершенно очевидным преимущество авиации перед ар­тиллерией.

Неожиданности будущего

Все, что говорится здесь, основано на опыте. Совершен­но невозможно, не прибегая к фантастической беллетри­стике, описывать какие-либо случаи, которых в действи­тельности не было в американской армии. Мы не можем полностью использовать опыт нацистов и японцев, посколь­ку эти народы жили в условиях диктатуры и усиленной идеологической обработки, они создали армию, которая от­личалась от американской.

Что должен делать командир небольшой части или под­разделения, если его подчиненные думают, что они зара­жены микробами, рассеянными авиацией противника, ве­дущего бактериологическую войну? Как он должен действо­вать, если вражеское радио сообщит его солдатам, что если они немедленно не сдадутся в плен, то подвергнутся воздействию атомной радиации, которая вызовет анемию, рак и смерть? Что он станет делать, если окажется отрезан­ным от тылов и будет вынужден действовать один в зара­женном или опасном районе, а затем обнаружит, что лич­ный состав его части или подразделения стал жертвой чер­ной пропаганды противника? Как он должен поступить, если его солдаты вдруг станут думать, что их никто не со­бирается сменять, и если они заподозрят (сами или им по­даст такую мысль противник), что их соединение забыто и брошено на произвол судьбы?

Что может сделать командир, если в зоне боевых дей­ствий к нему явится делегация и потребует, чтобы он вы­слушал ее? Возможно, что он знает о справедливости их жалоб на пищу, на опасности, на отсутствие замены и т. п. и в то же время знает, что враг обманул некоторых из его солдат или привлек их на свою сторону. Возможно, что его подчиненные на следующий день после того, как вражеские листовки призвали солдат требовать от своих командиров создания подземных убежищ со свинцовым покрытием, на­чали возмущаться по поводу отсутствия таковых. А может быть, за этим последует политическое предательство, под­рывные действия и даже революция. Должен ли командир поступить с солдатами, как с изменниками?

Американским офицерам не приходилось сталкиваться со сколько-нибудь подобными проблемами с тех самых вре­мен, как Джордж Вашингтон был главнокомандующим. Мы вели одну войну за другой с глубоким убеждением в свою способность одержать победу. Но в будущей войне может и не быть такой уверенности. Если Америке будет нанесен удар, если ее войска будут терпеть поражение, если дома солдат на родине будут разрушены в результате атомного нападения, безусловно, возникнут совершенно но­вые вопросы психологической войны. Ни одному из амери­канцев не приходилось еще решать подобные проблемы. А такие проблемы могут возникнуть. От мужества, зрелости, совести, элементарной сообразительности командиров не­больших соединений и частей может зависеть решение не­ожиданно вставшей перед ними задачи сохранения своих войск перед лицом сокрушительного психологического на­тиска.

 

Листовки, призывающие к сдаче в плен

Листовки с призывами к сдаче в плен можно назвать «пехотой» пропагандистской войны. Они завершают собой работу по деморализации противника, проводившуюся в течение предыдущих лет с помощью различных пропаган­дистских средств, а также ударов с суши, воздуха и моря. Неожиданное использование листовок, содержащих при­зывы к сдаче в плен, против имеющего военный успех или не подготовленного соответствующим образом противника вряд ли принесет успех. Примером таких ошибочных дей­ствий может служить пропаганда японцев в юго-западной части Тихого океана, которая велась без достаточной пред­варительной обработки американского личного состава. Более того, японцы начали сбрасывать ЛИСТОВКИ тогда, когда положение американцев стало явно улучшаться и когда уже было очевидно, что американские солдаты вряд ли будут думать о сдаче в плен, как о средстве инди­видуального выхода из войны.

Для изготовления листовок требуется полевая типо­графская база, совершенное полиграфическое оборудова­ние, непосредственный контакт с наземными и воздуш­ными силами и самые свежие данные о противнике. Он должен получать листовки, которые бы определенно да­вали ему понять, насколько хорошо он изучен, полно­стью бы лишали его чувства неуязвимости и подрывали веру в своих командиров, то есть всего того, что застав­ляет солдата продолжать сопротивление.

Когда наступает подходящий момент, чтобы призвать противника к сдаче в плен, ему следует дать простейшую и наиболее ясную для данной обстановки команду. Правда, у американцев всегда возникали серьезные за­труднения относительно того, как брать в плен японцев, — слишком часто подозревали их в том, что, сдаваясь в плен, они прятали в своих фундоси[37] ручные гранаты. Многие японцы, направлявшиеся в сторону позиций союз­ников, не умели достаточно убедительно продемонстриро­вать свое миролюбие. В результате было решено отпеча­тать на белой бумаге листовку с ясно видимыми полосами (рис. 49, стр. 296), которую должен был держать в руках сдающийся в плен. Солдатам разъяснили, что, увидев японца с такой листовкой, они не должны стрелять в него. Для японцев это явилось серьезным стимулом.

Существовали и другие разновидности листовок, содер­жавших прямые или косвенные призывы к капитуляции. Одновременно они являлись пропусками для сдачи в плен. Эти листовки были разнообразными по форме и содержа­нию, в них использовались самые различные документы и мотивы:

письма военнопленных, сообщавших о том, что усло­вия в плену вполне нормальные и что они пользуются отдыхом, хорошим уходом и прекрасным питанием (под­писи на таких письмах печатались жирным шрифтом).

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 44. Образец газет, распространявшихся перед началом боевой операции. Средства психо­логической войны могут принести особенно боль­шую пользу тогда, когда они используются в благоприятной обстановке. Один из очень эффектив­ных способов создания такой обстановки заклю­чается в том, чтобы логически подвести враже­ских солдат к мысли о капитуляции. Сообщения о фактах массовой сдачи в плен, описание хоро­ших условий жизни в плену и возможности после окончания войны вернуться на родину, а самое главное — подчеркивание факта сдачи в плен большого количества офицеров и солдат против­ника могут весьма способствовать склонению личного состава частей и подразделений против­ника к капитуляции. Представленная здесь газета выглядит совершенно обычно, но она предназна­чается для весьма специфической цели — внуше­ния мысли о капитуляции

				Рис. 45. Образец листовки с прямым указанием личному составу войск противника. В случаях, когда боевая обстановка складывается не в пользу противника, может возникнуть такая ситуация, что окажется возможным с помощью листовок передать противнику прямой приказ о капитуляции. С подобными приказами бессмысленно обращаться к войскам, обладающим высоким моральным духом, глубоко предан­ным своему командованию и т. п. Но в обычных условиях подобные листовки или ускоряют принятие противником решения о капитуляции или же приводят к резкому снижению морального духа его личного состава. (Содержание обратной стороны листовки: «Это конец: Паттон форсировал Рейн южнее Майнца. Войска Монтгомери переправились через Рейн в его ни­зовье. Американцы уничтожили 7-ю и 1-Ю танковые армии. Пфальц и Саар уже позади. Более 1 100 ООО военнопленных немцев с начала вторжения. Спасайте свою жизнь)
	Рис. 46. Образец листовок, которые готовились в запас. Эта листовка под названием «Приказ личному составу рассеянных частей и подразделений немецкой армии» составлена в общих тонах и не содержит призыва к офицерам и солдатам окру­женных частей сдаваться в плен (Текст приказа: «Быстрое продвижение союзников привело к тому, что многочисленные немецкие соединения рассеяны и потеряли управление и поэтому не могут получать приказы с немецкой сто­роны, Чтобы избежать ненужных жертв, мы издаем следующий приказ: 1) Немецкие солдаты окруженных или рассеянных подразделе­ний, а также соединения, не получающие со стороны немецкого ко­мандования приказов, должны обращаться в ближайшую воинскую часть союзников. 2) Командир подразделения или старший по должности унтер- офицер является ответственным за состояние дисциплины в подраз­делении до момента подхода к союзникам. Правила обращения с личным составом рассеянных подразделений, изложенные на обо* роте# вступают в силу немедленно. Дуайт Эйзенхауэр. Верховный главнокомандующий союзными ВОЙСКДМИ».)

 

 

 

 

фотографии, показывающие, как военнопленные пользуются благами мирной жизни, выйдя из войны; если того требовали соображения безопасности или ЗАКОНЫ войны, лица пленных во время съемки закрывались;

политические аргументы, вроде того, что высшим долгом солдата является его долг по отношению к своей стране (или императору) и что поэтому его смерть во имя какого-то генерала, ведущего бессмысленную войну, лишит родину достойного гражданина, который в послевоенный период будет нужен для мирного строительства и про­гресса;

перечень продуктов питания, полагающихся военно­пленному;

заявления военнопленных об условиях жизни в ла­герях, подтверждающие соблюдение там протокола Же­невской конвенции;

обещания солдатам, которые сдадутся в плен, права переписки с близкими на родине;

описание фактов, вызывающих у солдат ненависть к различным мерзавцам и грязным дельцам, сидящим дома, с целью заставить солдат поверить в то, что они являются жертвами обмана;

фотографии с изображением обнаженных женщин, чтобы приводить солдат в такое сильное возбуждение, ко­торое вынудило бы их потерять голову и сдаться в плен. (Это было чисто японским изобретением, не давшим ника­кого эффекта; солдаты, разумеется, хранили у себя пор­нографические фотографии и одновременно презирали «этих странных низкорослых людей» за то, что они при­сылали подобные вещи.)

В хорошо составленной листовке с призывом к сдаче в плен часто можно использовать в своих интересах даже языковые трудности. Целые серии листовок обучают сол­дата противника, как правильно сказать фразу: «Я сдаюсь» — на языке тех, кто ведет эту пропаганду. Слова «Еі SOrrender» стали известны каждому немецкому солдату, а ведь это просто фонетическое воплощение английского выражения «I surrender», приспособленного для немецкого произношения.

Сдачу в плен нельзя рассматривать как простой акт изменения объекта повиновения для того или иного чело­века. Это очень опасная операция для большинства сол­дат. Чтобы сознательно сдаться в плен, нужно иметь крепкие нервы. Солдат, пытающийся добровольно сдаться

 

Рис. 47. Образцы тактических листовок, призывающих к сдаче в плен. Часто бывает так, что солдатам противника не понятно, почему надо сдаться в плен. В этом случае весьма полезно приме­нить в листовке карту-схему боевой обстановки. Такая листовка убеждает лучше всего.

Не следует в подобных листовках сообщать неправильные данные. Это может привести к потере доверия и дискредитации пропаганды. Показанные здесь листовки были предназначены для японцев на Филиппинах и преследовали цель убедить их в бессмысленности сопротивления после того, как правительство Японии уже заявило о капитуляции. Подобные листовки применялись и ранее

 

в плен, рискует получить пулю в затылок от своего това­рища или офицера, возмущенного таким поступком; он также рискует попасть под суд военного трибунала потом, если его страна окажется победителем в войне; его может застрелить любой жаждущий спустить курок солдат про­тивника; наконец, его могут не понять в лагере против­ника. В связи с этим в листовках, призывающих сдаваться в плен, стремятся показать солдатам противника, как проще всего это сделать, научить его необходимым прие­мам, которыми он сможет воспользоваться в благоприят­ной ситуации. Из всех листовок наиболее эффективными (то есть заставляющими солдат сначала бессознательно

 

 

 

Рис. 48. Образец американской листовки-пропуска для сдачи в плен. Эта листовка предназначалась для японцев. Само название ее «Я сдаюсь» звучало оскорбительно для японских солдат. Однако внешне листовка была оформлена удачно. По размеру она напоминала обложку большого журнала. На белом фоне отчетливо выделялись красная и синяя полосы. Такое оформление делало листовку хорошо заметной

 

 

предпринимать какие-либо шаги, чтобы потом в конце концов трезво сделать свой выбор) являются те, в кото­рых конкретно показывается положение военнопленных в плену. Листовка, призывающая сдаваться в плен, может быть сама по себе использована как документ, уполномачивающий человека сделать такой шаг. Солдат, хранящий у себя подобную листовку и ожидающий случая, когда она сможет пригодиться, уже частично потерян для своей армии.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Листовки, призывающие к другим действиям

 

Во время второй мировой войны у солдат на многих фронтах было немало возможности для сдачи в плен. В будущих вооруженных столкновениях может возникнуть такая ситуация, при которой сдача в плен сделается фи­зически невозможной, так как вблизи расположения той или иной части или соединения, готового капитулировать, не окажется никого, кому можно было бы сдаться в плен. В связи с этим листовки, не содержащие призыва к сдаче в плен, а побуждающие совершать какие-либо иные дейст­вия, то есть листовки, к которым во время второй мировой войны прибегали лишь эпизодически, могут в будущем приобрести важное значение. Следующим после сдачи в плен важным действием, к которому можно побудить солдат противника, является дезертирство. Призывы оста­вить поле боя лучше всего доходят до сознания солдата тогда, когда войска находятся в опасном районе, когда командование специально держит их там. Когда приме­няется оружие дальнего действия, есть возможность зара­нее предупреждать войска противника о надвигающейся опасности с помощью листовок, предлагая солдатам искать какое-нибудь убежище каждому для себя. Такие действия способствуют дезорганизации противника. На рис. 2 (стр.29) показана листовка к войскам и населению против­ника с указанием городов, которые намечалось подвергнуть разрушительным воздушным бомбардировкам.

Листовки, относящиеся к черной пропаганде, могут на­учить солдат противника симулировать ту или иную бо­лезнь, они могут содержать политические и другие при­зывы, рассчитанные на отдельные группы представителей национальных меньшинств или зависимых национально­стей (например, призывы к полякам, служившим в на­цистской армии). При помощи подобных призывов в са­мом конце войны можно было добиваться ТОГО, чтобы противник прекращал сопротивление целыми подразделе­ниями и частями или же чтобы он ждал подходящей воз­можности для организованной Капитуляции.

 

 

Подразделение громкоговорящих установок

Использование в целях пропаганды на поле боя чело­веческой речи, усиленной с помощью технических средств, развивалось во время второй мировой войны довольно медленно. Импровизированные подразделения, распола­гавшие средствами подобного рода, были созданы в Се­верной Африке, во время высадки в Италии (на плацдарме у Анцио) и во время Нормандской операции. В некоторых случаях этим подразделениям удавалось склонить к капи­туляции значительные группы противника. Дальность действия громкоговорящих установок не превышала тогда двухсот метров, что очень резко ограничивало возможно­сти их использования. Во флоте на Тихом океане испыты­вались самолеты « Полли» с громкоговорящими установ­ками, которые летали на значительной высоте над раз­личными островами, занятыми японскими войсками.

Успех в конце концов пришел тогда, когда были соз­даны громкоговорящие установки дальностью действия до Трех- километров. Смонтированные на танках, они имели Значительную ценность для применения в боевых операциях. В апреле 1945 года такой танк 19-го корпуса проводил во время боевых действий в среднем до двадцати передач в день.

Громкоговорящие установки применялись непосредст­венно перед началом наступления. Само наступление за­держивалось на столько, чтобы дать возможность солда­там сдаться в плен. После этого атака возобновлялась, а через некоторое время опять приостанавливалась, чтобы дополнительные группы солдат могли капитулировать. За­тем наступление продолжалось до полного достижения по­ставленной цели. Такая тактика лучше всего оправдывала себя при наступлении на узлы сопротивления на дорогах, особенно при проведении охватывающего маневра. В рай­оне Тевтобургского леса таким образом удалось склонить к сдаче в плен целый взвод. У Хильдесгейма капитулиро­вало одновременно 250 человек. В других местах во время наступления в глубь Германии в плен сдавались еще бо­лее многочисленные группы немцев. Однако следует иметь в виду, что в тот период обстановка была для нас настолько благоприятной, что немцы, вероятно, охотно сдавались бы в плен, даже если бы к ним обращались, на­пример, так, как обращались войска китайских императо­ров к бандитам и бунтовщикам — с помощью больших плакатов, на которых тушью были написаны различные призывы.

На Окинаве танки с громкоговорящими установками использовались весьма изобретательно. Офицеры и рас­четы этих танков, безусловно, сами не могли говорить правильно по-японски. Японцы закапывались в землю, как кроты. Находясь в совершенно безнадежном положении, они дрались с отчаянностью обреченных. Даже когда аме­риканцы били из пушек в упор по входам в пещеры или бронированными бульдозерами заваливали окопы, погре­бая заживо японских солдат, не исключалась возможность того, что японцы смогут покинуть свои убежища и, пере­бегая по длинным подземным ходам сообщений, появиться в расположении американцев. Поскольку американцы не могли вести переговоры с японцами, они были вынуждены продолжать борьбу против многих и многих сотен мелких укрепленных точек японцев и нести большие потери.

Танки с громкоговорящими установками имели радио­телефонную связь как с танками подразделения, так и со штабом части. В штабе сидели нисэи, которые до этого специально тренировались в правильном японском произ­ношении, без американского акцента.

Американское танковое подразделение появлялось в какой-нибудь долине. Командир оценивал обстановку. Затем он связывался по радиотелефону со штабом и сообщал примерно следующее:

Передо мной склон холма. Никаких характерных особенностей. Вижу пять или шесть ячеек, но не могу ска­зать, в каких из них сидят японцы. У меня нет возможно­сти двигаться вверх по холму. На гребне его стоят два дерева, а слева от меня на СКЛОНЄ — несколько туземных МОГИЛ.

Нисэй из штаба спрашивал:

Вы хотите, сэр, чтобы я передал обычное обраще­ние? Где ИМ предложить собраться — у могил или под де­ревьями?

Скажите, чтобы собирались перед могилами. И что­бы оттуда спускались вниз по склону холма. Ну что, вклю­чать вас?

Да, Сэр, — отвечали из штаба.

 

 

Командир подразделения отдавал тогда приказ танки­стам подключить свои громкоговорящие установки к ра­диотелефону. И вот громкий голос нисэя, Подобный голосу самого бога, звучал на всю долину. Нисэй на правильном японском языке говорил:

— Внимание, японские войска, внимание! К вам обра­щается командир американского танкового подразделения. Я собираюсь подавить любое сопротивление в этой долине. Внимание! У меня есть огнеметы. Они будут приме­нены против всех убежищ. Внимание! Огнеметы будут при­менены. Мы откроем артиллерийский огонь и завалим выходы. Никому из личного состава не удастся спастись. Всему личному составу предлагается прекратить сопротив­ление. Всему личному составу предлагается прекратить сопротивление. Весь личный состав должен собраться пе­ред туземным кладбищем, которое находится на левом фланге у американцев, на правом фланге у японцев.

Пока громкоговорящие установки изрыгали свои при­зывы, командир вел наблюдение. И вот появлялся сначала один японец, затем несколько, потом уже маленькими группками они начинали стягиваться к указанному месту. Заметив нерешительность, командир переключался на связь со штабом и давал новое указание:

По-моему, часть японцев на гребне холма еще дер­жится. Возьмитесь-ка за них. Так, одну—две минуты. Если они не двинутся, я подойду к ним и включу вас как раз тогда, когда достигну вершины...

Есть, сэр. Какая часть гребня, сэр?

Не могу сказать точно. Любая.

Затем снова включались громкоговорящие установки:

Внимание, японские войска, остающиеся еще на гребне холма! Японские войска под командованием пол­ковника Мусаси, которые находились у нас в тылу, сда­лись вчера ночью, о них хорошо позаботились. Вам пре­доставляется такая же возможность. Внимание, я скоро поднимусь на холм...

Еще несколько фигурок, маленьких, как муравьи, по­являлись на холме и затем спускались вниз к месту сбора