ГЛАВА 5 ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

ГЛАВА 5 ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Во время первой мировой войны психологическая война из случайного оружия превратилась в один из главных военных инструментов. Позже ее называли оружием, вы­игравшим войну. Такое мнение сложилось, во-первых, по­тому, что немцам нравилось представлять дело таким об­разом, будто их уговорили не выигрывать войны, а во-вторых, потому, что пропагандисты союзных стран самодо­вольно утверждали, что именно их ловкость явилась реша­ющим обстоятельством, когда даже колоссальные усилия в траншейной войне не дали результатов.

Если психологическую войну рассматривать в широком смысле, то становится очевидным, что в войне 1914 — 1918 годов она явилась одним из решающих видов оружия. Политическая благопристойность союзных государств, при­тягательная сила 14 пунктов президента Вильсона явная устарелость ПОЛИТИЧЕСКОЙ

1 Вудро Вильсон (1856—1924), как известно, проводил грабитель­скую и захватническую внешнюю политику, хотя и пытался маскиро­вать ее демагогическими лозунгами. Как говорил В. И. Ленин, «идеа­лизированная демократическая республика Вильсона оказалась на деле формой самого бешеного империализма, самого бесстыдного угнетения и удушения слабых и малых народов» (В. И. Ленин. Соч., т. 28, стр, 169).

В целях противодействия глубокому влиянию, которое оказывали на широкие массы народов всех стран революционные акты Советского правительства, направленные на установление демократического мира (Декрет о мире, опубликование тайных договоров и др.), Вильсон вы­ступил с демагогической программой мира, сформулированной им в «14 пунктах». Демагогическая фразеология «14 пунктов» прикрывала империалистические устремления США, направленные на то, чтобы не допустить раздела добычи без участия Америки, вырвать у Англии ге­гемонию на море, занять первое место в мировой торговле и создать международную организацию (Лигу наций), которая была бы ору­дием утверждения американского господства и центром борьбы с ре­волюционным движением. Американская пропаганда и продажная ев­ропейская буржуазная пресса, при деятельной помощи социал-предателей всех мастей, создали Вильсону ложный ореол борца за мир, сде­лав его «идолом мещан и пацифистов» (В. И. Ленин. Соч., т. 31, стр. 199). — Прим. ред.

 

организации кайзеровской Гер­мании и программы кайзера, возрождение националисти­ческого движения поляков, народов прибалтийских стран, финнов, чехов и словаков и южных СЛЭВЯН—все, вместе взятое, явилось действительной причиной поражения Гер­мании в 1918 году.

Читатель может спросить: а разве люди, пушки, бое­вые корабли, самолеты, танки сыграли меньшую роль? Так вопрос ставить нельзя. Это все равно, что спросить у бегуна на длинные дистанции, что больше всего содейство­вало его успеху в соревнованиях: сердце, легкие, ноги или голова? Так как война ведется при помощи всех человече­ских качеств (физической силы, умения, ума, эмоций и т.д.) и против всего этого (того, что характеризует чело­века), то невозможно установить различие в значении какого-либо вида оружия для достижения цели, которая сама по себе является очень сложной и заключается в том, чтобы вынудить правительство противника капитули­ровать. Только оружие, полностью уничтожающее против­ника, может претендовать на неоспоримое первенство в до­стижении победы.

Пропаганда заняла видное место во время войны по­тому, что средства массового воздействия на ум и чувства людей прочно вошли в жизнь государств в мирное время. Крупнейшие газеты, реклама, широкое освещение полити­ческих вопросов, обработка общественного мнения сде­лали неизбежным использование в военных целях опыта, приобретенного в мирной жизни. Вообще говоря, уси­лия психологической войны каждого воюющего государ­ства находились в прямой зависимости от возможностей его пропаганды неполитического характера в мирное время. (В виде исключения следует отметить, что своеобразный гений большевистских лидеров развил такие пропагандист­ские усилия, которые явно не соответствовали возможно­стям людских и материальных ресурсов предвоенной Рос­сии '.)

Во время войны государства редко меняют свой харак­тер. Когда война началась, то поздно перековывать поко­ления людей, ставших уже взрослыми, учить их совершен­но новым профессиям или прибегать к административным и оперативным мероприятиям, неизвестным в практике мирного времени. Иногда ценой больших усилий государ­ству удается превратить малочисленные кадры в новые крупные и эффективные силы в политической, военной, экономической и других областях. Но даже и ь этом слу­чае на характер военных усилий будет оказывать свое влияние опыт, приобретенный людьми в мирное время

В 1914 году англичане располагали лучшей в мире си­стемой информации, отличной прессой, громадным опытом в использовании средств связи для технических и торговых целей в международном масштабе, в частности системы подводных кабелей. И все это они довольно умело при­менили для целей войны. У немцев была значительно рег­ламентирована печать и ограничена сеть технической и торговой связи. Англичане имели превосходную диплома­тическую и консульскую службы, в то время как у немцев на этой службе в большинстве находились люди без до­статочной ПОДГОТОВКИ.

С самого начала войны англичане захватили инициа­тиву. Немецкую пропаганду они называли пропагандой, а свои пропагандистские мероприятия — информацией, куль­турными связями, литературой. Немцы называли себя «куль­турным» народом и жестоко поплатились за свою наив­ность. Англичане сумели так подать немецкое слово «культура», что оно стало синонимом грубой педантичной надменности. Немцы имели ужасную привычку говорить

о    многих своих отвратительных эмоциях вслух, но еще бо­лее губительным для них было то, что они предавали все это гласности в печати. Англичане часто подхватывали по­явившиеся у немцев высокопарные или ругательные выра­жения и делали их достоянием всего мира. Английский язык постоянно обогащался некоторыми из них. Так, слово strafe (карать) взято из молитвы: «Господи, покарай Ан­глию». «Гимн ненависти» первоначально был песней нем­цев, написанной для немцев. Гуннами впервые назвал не­мецкую армию сам кайзер Вильгельм и т. д. Кроме того, в немецкой службе печати и информации процветал не­слыханный бюрократизм. Безусловно, что национальный характер автоматически накладывал свой отпечаток на ход и результаты первой мировой войны.

США вели психологическую войну в 1917—1919 годах с помощью известных средств, таких, как печать, уступав­шая в то время лишь английской, церкви, Христианская ассоциация молодых людей, группы Шатокуа [17], частные клубы, процветавшие в условиях нашей системы либеральных законов и обычаев.

Другие нации тоже делали подобные усилия в соот­ветствии С ИХ ВОЗМОЖНОСТЯМИ мирного времени. ЯПОНЦЫ проявляли находчивость, но порой приходили в замеша­тельство, пытаясь изображать себя цивилизованной держа­вой и одновременно проводить экспансионистскую поли­тику. Французы показали высокое профессиональное мас­терство в приспособлении военных и дипломатических кад­ров для пропагандистской деятельности. Положение Фран­ции, на территории которой происходили сражения, рож­дало могучий боевой порыв французов и обеспечивало сим­патии нейтральных государств, что в свою очередь содей­ствовало привлечению внимания народа к пропаганде, ис­ходившей из Парижа. Китайцы, несмотря на падение дик­татуры Юань Ши-кая и беспорядки в стране, поддержи­вали дипломатическую деятельность на высоком уровне и использовали обстоятельства в своих целях. В 1915 году они сами вели войну против японцев. То, что они свали­вали всю вину за внесение разлада в ряды союзных госу­дарств исключительно на ЯПОНИЮ,— дело их чести.

Отдельные революционные группы, выступавшие как революционные правительства, играли значительную роль в ведении пропаганды, потому что у них почти не было других функций. Чехословацкая республика родилась в Питсбурге[18],  штат Пенсильвания, в 1918 году и вела психо­логическую войну с первого дня своего существования.

С этого времени республика приняла на себя тяжелые и дорогостоящие обязанности по управлению страной и веде­нию ВОЙНЫ.

Пропаганда англичан

В годы первой мировой войны англичане совершили много ошибок и получили хороший урок. Американцы пе­режили то же самое в годы второй мировой войны. В 1914 году английское министерство иностранных дел об­разовало Бюро военной пропаганды, однако большую часть пропагандистской работы вели частные организации (патриотические объединения) или же низовые политиче­ские и военные инстанции правительства и вооруженных сил, действия которых никак не координировались. Полу­чалась невероятная путаница, и поэтому в ходе войны ан­гличане образовали управление информации во главе с полковником Джоном БЬЮКЕНОМ Он не всегда уживался с комитетом, который стоял над ним и указывал, как ве­сти дело.

Англичане, как и немцы, испытывали огромные трудно­сти в организации психологической войны. Они закончили свои поиски тем, что создали два отдельных пропагандист­ских органа: Министерство информации во главе с лордом Бивербруком и Национальный комитет содействия в дости­жении целей войны. Министерство вело пропаганду среди населения зарубежных стран, а Национальный комитет Со­действия занимался вопросами пропаганды среди населе­ния Великобритании. Пропаганда на войска противника велась одновременно военными и гражданскими ведомст­вами. Англичанам понадобилось пять лет добросовестных усилий, горячих споров, политической изобретательности, чтобы создать такую систему организации психологической войны, которая отвечала бы нуждам великой державы в военное время. Они не допустили того, чтобы организаци­онные трудности помешали вести корректную, уравнове­шенную пропаганду, основанную на высокой морали, а также использовать богатые фонды и изобретательность для доведения своих идей до слушателей

Англичане показали пример умелой координации поли­тической войны с информационной пропагандой, осуще­ствления эффективной связи между деятелями, формули­рующими национальную политику, и руководителями воен­ных операций и службы по работе среди гражданского на­селения. Американцы даже в период второй мировой войны при правительстве с более гибкой, молодой и менее слож­ной структурой не смогли достичь подобной согласованности действий. Координация действий между госдепартаментом, военным и военно-морским министерствами, управлениями (военной информации и стратегических служб), а также финансовыми органами в течение почти всей второй ми­ровой войны осуществлялась следующим образом: феде­ральный орган предпринимал какое-либо действие, другие органы следили за этим, принимая свои меры, если это представлялось возможным. Англичане стремились избе­жать такого порядка в годы первой мировой войны, выра­ботав единую политическую линию для всех правитель­ственных учреждений по отношению к тем или иным стра­нам. Не во всем им сопутствовал успех, но они многому на­учились, в результате чего их пропаганда почти всегда до­стигала поставленных целей.

Провал пропаганды немцев

После первой мировой войны немецкие писатели иногда неоправданно объясняли превосходство английской пропа­ганды врожденным коварством англичан и большой довер­чивостью немцев. Неврастеник-ефрейтор, который при­обрел известность дорогой для всего мира ценой, не повто­рил этой ошибки. В книге «Майн Кампф» он категорически утверждал, что англичане усвоили искусство пропаганды, в ТО время как немцы не смогли этого сделать. Презрение Гитлера к массам проявлялось в его недвусмысленных заяв­лениях об их невнимательности, слабой реакции на фор­мальную логику, об их положительном отношении к про­стому многократному повторению одного и того же. Он го­ворил: «В Англии... пропаганда была первоклассным ору­жием, в то время как у нас она давала кусок хлеба поли­тическим деятелям, оставшимся не у дел...»

Немецкие националисты всех мастей были едины в СВОИХ утверждениях, что Германия потерпела военное поражение только в результате умелого использования противником пропаганды. Им и тогда все еще удавалось, как и в течение двух столетий до этого, старательно вбивать в головы нем­цам мысль о том, что немецкую армию невозможно побе­дить на поле боя. Крайние из националистов пошли еще дальше, выдвинув теорию «удара кинжалом в спину», со­гласно которой Германия была якобы предана изнутри ев­реями, социалистами и демократическими элементами. Спу­стя некоторое время после войны немцы начали на все ла­ды расхваливать психологическую войну американцев, ха­рактеризуя ее как один из основных факторов, приведших к поражению Германии, тогда как американцы, есте­ственно, подчеркивали при этом решающее значение боевых действий своих войск.

На кайзеровской пропаганде с самого начала лежала печать двух бедствий — дилетантства и бюрократии, каж­дое из которых калечило пропаганду, вместе же они несли ей гибель. Немецкие писатели и ученые в 1914—1915 годах крайне неумело пытались свалить вину за развязывание войны на союзные державы; неискушенные в общественных отношениях, они сумели лишь возбудить невероятный анта­гонизм. Громоздкость аппарата имперского правительства, вмешательство лиц, не посвященных в дела информации И рекламы, тормозили развертывание пропаганды. Тяжелый военный язык, которым излагались сообщения С фронта, вызывал раздражение даже у читателей, настроенных про­тив англичан. Пропаганду за границей немцы вели через тайные каналы, не соблюдая должных мер безопасности. Они привлекали к этому лиц, занимавшихся шпионажем и устраивавших саботаж. Неизбежные провалы компромети­ровали всех немецких агентов. Джордж Сильвестер Фирек; получивший у «ас известность наиболее рьяного поклонника Германии в обеих войнах, написал книгу[19], В которой дал наивный, но довольно откровенный отчет о своей дея­тельности. Фирек превозносит англичан за их хладнокро­вие и высокое мастерство; похвалу, исходящую от такого человека, как Фирек, можно считать более чем заслужен­ной.

Но еще более серьезным недостатком немецкой пропа­ганды явилось отсутствие организации и морального сти­мула. Офицер имперского генерального штаба подполков­ник Николаи, ответственный за пропаганду, возлагал часть вины на печать и на руководителей печати в армии и в го­сударстве в целом. В своей книге, о которой говорилось выше, на стр. 160 и 161 он пишет: «В действительности про­тивник остался, по существу, недосягаемым для всех видов немецкой пропаганды. Этот упрек относится к печати так же, как и к ответственным руководителям...

     Газеты, писавшие на международные темы, не сумели завязать сотрудничества. А именно эти газеты широко рас­пространялись и высоко ценились за границей. Газеты дру­гих (милитаристских) направлений, не добившись под­держки правительства, не могли рассчитывать на успех, ко­торый возможен при объединении УСИЛИЙ...

...Цель правительственного руководства печатью остава­лась сугубо негативной: не допустить, чтобы печать на­несла вред политике государства».

Не развивая свою тему в систематизированную доктри­ну психологической войны, Николаи характеризовал основ­ной недостаток первой мировой ВОЙНЫ с немецкой точки зре­ния. В 1920 году он писал: «Противник представляет дело таким образом, что, начиная развертывать свою пропаганду, он просто-напросто копировал нашу фронтовую пропаганду. Утверждая так, он намеренно говорит неправду, чтобы смыть позорное пятно со своей победы...» Николаи не мог преодолеть предубеждения, что пропаганда является гряз­ным средством, что не дело солдата заниматься ею и что для армий противников существует более благородное за­нятие — наносить друг другу потери в живой силе, чем спа­сать жизни солдат посредством убеждения сдаваться в плен. Наконец, он подходит к главному: «Кроме того, не чувства морального порядка удерживали нас от проведе­ния таких же успешных пропагандистских кампаний, какие проводил противник, а препятствия сугубо практического порядка. Мы не могли найти у противника ни одного сла­бого (с психологической точки зрения) места, используя которое наша пропаганда могла бы иметь успех, в то время как противник находил их у нас. Чего нам не хватало —  это политической пропаганды как предшественницы воен­ной пропаганды».

То, чему немцы не сумели научиться в период первой мировой войны, они поняли позже и применили во второй мировой войне. Имперская Германия начала войну с вызы­вающей уверенностью в своих силах. Вильгельм Кайзер искал эти силы не в народных массах; он считал, что эти силы наряду с армией унаследованы от предшественников и что народу нечего совать нос не в свое дело. Гитлеровская Германия начала войну лишь после двух десятков лет злоб­ной и бессовестной пропаганды внутри страны. Гитлеризм пришел к власти сначала путем заискивания перед просты­ми людьми, а затем путем запугивания их. Потом нацист­ские главари свою «стратегию ужаса», или «войну психоло­гическими методами», применили по отношению ко всем на­родам мира. Гитлер при помощи этой тактики завоевал Европу он начал с лести, затем стал устраивать сцены и закончил холодной жестокостью.

Комитет Криля

Американская пропаганда, которой так боялись немцы, велась двумя Органами — гражданским и военным. Граж­данский орган назывался Комитетом общественной инфор­мации, или Комитетом Криля, по имени его председателя Джорджа Криля. Военный орган назывался Секцией пропа­ганды, или Психологической секцией при разведотделе штаба американских экспедиционных войск, во главе ее стоял капитан Хебер Бланкенхорн.

Комитет общественной информации имел большое пре­имущество благодаря тому, что его шеф пользовался лич­ным доверием президента. Участие Криля в выработке государственной политики было достаточно значительным, чтобы на основе равенства координировать политические

мероприятия правительства с пропагандой. Лично Криль считал, что его задача—рекламирование, и он создал чрез­вычайно рыхлый в смысле организационной структуры и быстро разбухавший аппарат. И хотя общая сумма его бюджета за годы войны составляла лишь небольшую ЧАСТЬ бюджета Управления военной информации периода второй мировой войны, он использовал большинство известных тогда пропагандистских средств.

Источником информаций служило Информационное бю­ро в Вашингтоне, которое снабжало материалами коммер­ческую печать и готовило материалы для публикации за границей. Основной упор был сделан на внутреннюю ауди­торию, и в задачу Криля входило осуществление всего ком­плекса пропагандистской работы были образованы секции: плаката, рекламы, «четырех минутников» (ораторы, добро­вольцы местных общин), фильма, американских нацмень­шинств, печати на иностранных языках, женских организа­ций, объединенной печатной информации и карикатур, а также информационное бюро. Молодая, но уже к тому вре­мени довольно развитая американская кинопромышлен­ность позволяла распространять пропагандистские фильмы как внутри страны, так и за границей. Был случай, когда по настоянию Криля американские кинокампании угрожа­ли владельцам кинотеатров Швейцарии бойкотом, если те откажутся демонстрировать американские пропагандист­ские фильмы наряду с художественными.

Во Францию, Англию, Италию, Швейцарию, Голландию, Испанию, Скандинавские страны, в Мексику, а также в другие латиноамериканские страны, в Китай и Россию бы­ли направлены миссии со специальными пропагандистски­ми целями. Тогда не сочли необходимым посылать американских пропагандистов в Японию.

Руководство деятельностью Комитета Криля осуще­ствлялось просто и почти беспорядочно. Новые секции ко­митета появлялись по мере возникновения новых идей. В агитации внутри страны в основном использовался опыт коммерческой рекламы и общественной деятельности многочисленных гражданских клубов. Военная пропаганда оставила у многих американцев довольно плохую память о себе, а шумливая веселость пропагандистов, возможно, явилась причиной отрицательного отношения к этой пропа­ганде, что в послевоенные годы содействовало распростра­нению пацифизма и изоляционизма. Оценивая деятельность комитета, следует сказать, что она заслуживает одобрения с чисто технической стороны; но и это достижение далось слишком дорогой ценой.

Пропагандистский лозунг: «Сделать мир безопасным для демократии» по окончании войны вызвал разоча­рование внутри страны и дискредитировал Америку за границей. Более скромная, тщательно разработанная под руководством правительства пропаганда могла бы помочь предвосхитить те отношения, которые в свою очередь сде­лали возможной вторую мировую войну. Криль и его со­трудники упустили из виду, что после войны наступит мир, который по-своему так же мрачен и труден, как и война.

Они не понимали, что любая война не является последней, что всегда нужно сохранять резервные позиции, чтобы пропаганда могла быть эффективной и в будущем. Они утверждали, что первая мировая война будет послед­ней войной, и, возможно, сами верили в это.

 

Штаб генерала Першинга

Гражданские лица из Комитета Криля утверждали, что они оказывали помощь работникам разведотдела штаба американских экспедиционных войск в ведении психологи­ческой войны. Однако официальная история деятельности группы капитана Бланкенхорна, которая с самого начала сосредоточила свое внимание на выпуске листовок, не со­держит каких-либо данных о посторонней помощи. Радио еще не было средством массового общения, громкогово­рящие установки тогда лишь немного, а то и вовсе не от­личались по своей эффективности от рупоров. Следова­тельно, связь с противником могла осуществляться лишь с помощью печатного слова. Поэтому листовки были основной формой пропаганды.

Американцы главным образом распространяли ли­стовки, призывающие солдат противника к сдаче в плен. Их деятельность была превосходной с точки зрения обще­принятых положений психологии. Они использовали опыт англичан и французов в применении технических средств, для распространения листовок, изобретая и улучшая свои собственные средства. Основным способом распростране­ния листовок было разбрасывание их с аэростатов и с са­молетов; агитационные бомбы появились лишь в годы вто­рой мировой войны. Значительно улучшилось это дело после применения минометов.

В листовках, рассчитанных на подрыв морального духа противника, использовались антимилитаристские, демокра­тические высказывания, распространенные во всем мире. Самодержавная власть и неудачи правительства Германии представляли собой отличную мишень. Так как пропа­ганда против высших классов общества пока еще не явля­лась монополией коммунистов, то в обращениях к про­стому немецкому солдату в значительной мере содержа­лись моменты противопоставления его генералам, титуло­ванным особам, правительственным чиновникам, капита­листам. Немецкий национализм также подвергался кри­тике в обращениях к таким группам, как лотарингцы, ба­варцы. Информация о том, что Америка производит много оружия, что американская армия находится в Европе, что отступление немцев носит действительно серьезный харак­тер, использовалась в листовках больше в целях пони­зить моральный дух солдат, чем просто сообщить им по­следние НОВОСТИ.

Именно в выполнении основной задачи, стоящей перед пропагандой на фронте, — побудить противника к сдаче в плен — американцы превзошли самих себя. Они выпу­стили бесчисленное множество листовок, в которых обе­щали немцам первоклассные условия содержания в плену. Упор делался на хорошее питание, гуманное обращение и другие преимущества, гарантируемые международным правом. Подчеркивалась патриотичность поступка, заклю­чающегося в сохранении своей жизни, возможности воз­вращения к своим близким и т. д. Особенно большое значение американцы придавали вопросу питания. Одно лишь перечисление названий пищевых продуктов имеет большую притягательную силу, которая неотразимо дейст­вует на армию голодных солдат, знающих, что на их ро­дине также голодают.

Надменное и бездарное немецкое командование пыталось принимать меры против распространения листовок СОЮЗНИКОВ, особенно против американских. Оно призывало своих солдат «игнорировать пропаганду». В то время когда немецкая армия явно шла навстречу поражению, не­мецкое командование делало заявления, в которых восхва­лялась сложившаяся обстановка. Оно не говорило солда­там: «Ты станешь безработным, нищим, больным, обесче­щенным, одиноким, если сдашься в плен. Твою жену бу­дут избивать

 

 

Рис.10. Листовка американских экспедиционных войск, призываю­щая к сдаче в плен. Хотя эта листовка по форме и является копией немецкой полевой ПОЧТОВОЙ открытки (предшественницы фронтовой по­чтовой корреспонденции), она не от­носится к черной пропаганде, так как в ней не скрываются ни источник, ни намерение.

Пленному предлагается на лицевой стороне открытки сообщить краткие сведения о себе: фамилию, имя, воинское звание, воин­скую часть и подразделение и т. п. На обратной стороне открыт­ки говорится: „Подними эту открытку, напиши на ней адрес своей семьи. Если ты попадешь в плен к американцам, то передай эту открытку первому офицеру, который проводит допрос. Он обязан отправить ее твоим родным». Далее следует текст: э д нахожусь в плену, легко (тяжело) ранен (не ранен). Не беспокоитесь обо мне. Для меня война кончилась. Нас хорошо кормят: дают говядину, белый хлеб, картофель, бобы и горох, сливы, кофе, молоко, масло, табак и т. п. (ненужное зачеркни)"

французы, твою дочь изнасилуют дикари, твои отец и мать умрут от голода, не имея возможности купить хлеба из-за дороговизны».

К подобной тактике немцы прибегли только в следующей войне. А в 1918 году немецкое командование заявляло, что листовки противника грязная отвратительная пропаганда и что хоро­ший немецкий солдат будет помнить свой долг. Однако солдату, когда он читал листовку, возможно, казалось, что из окопов противника доносится запах свежеиспеченного белого хлеба, жареного бекона и кофе. И ему было напле­вать на все эти громкие фразы, он переходил линию фронта и сдавался в плен.

Группа капитана Бланкенхорна без помощи психологов разработала схему анализа морального состояния немцев. Схема появилась до того, как научный метод анализа общественного мнения путем опроса стал общепринятым. Она основывалась на том, что нескольким известным фак­там придавалось произвольное значение, а затем по этим фактам выводились общие данные. В качестве контроль­ных показателей брались не такие данные, как «количество немецких военнопленных из каждых ста, выразивших свое сомнение в благополучном исходе войны», а такие, как «положение в подводном флоте», «единство Германии» и другие обобщенные сведения. Схема велась очень тща­тельно. При этом стремились следить за моральным со­стоянием на основе изучения причин, определяющих его, а не на основе подсчета количества лиц, выразивших то или иное мнение, судя по материалам из газет или по про­токолам допроса пленных.