«Итак, – подумал Андрей, – как сказал в одном анекдоте осужденный на казнь: „Неделька начинается не хило!“»
И очень даже не хило…
Он свернул в какой-то переулок и, приткнув машину к обочине, выключил в салоне свет. В темноте думалось лучше. А ему нужно было все хорошенько обдумать.
Обстоятельства несколько изменились. Он надеялся, что у него будет хоть какое-то время, чтобы понаблюдать за офисом Мамы и наметить план действий. Теперь же он превратился из охотника в дичь. Теперь, кроме всего прочего, ему надо будет уходить от загонщиков.
Были и хорошие стороны. У него имелось оружие, у него были деньги, и Москва – все-таки очень большой город. Спрятаться в ней не так сложно.
Спрятаться.
Он не сомневался в том, что сейчас Мама готова ко всему, вплоть до прямой атаки на ее офис. Она понимает, что Андрей может попытаться разрубить все узлы одним ударом. Может быть, стоит выждать хотя бы несколько дней? Мама поуспокоится, решит, что он приезжал на квартиру Виктора лишь для того, чтобы что-то в ней забрать, а потом уехал из Москвы. Вот тут он и нанесет хорошо рассчитанный, точный удар. Как настоящий киллер.
В другое время он бы так и поступил. Но только не сейчас. Сейчас у этого плана имелся один существенный недостаток, который его полностью перечеркивал.
Сейчас, пока Мама догадывается, что он ошивается где-то поблизости, она рассчитывает разделаться с ним своими силами. Неужели полтора десятка ее мальчиков не справятся с каким-то одиночкой? Конечно, справятся. Поэтому она пока наверняка не поставила в известность о случившемся никого из своих могущественных друзей.
Зачем ей, чтобы те, у кого она пользуется авторитетом и уважением, подумали, будто она не сможет справиться с одним сопляком, пусть что-то и умеющим?
Нет, пока она надеется только на себя. И это хорошо. Поскольку, если за дело примутся те, с кем работает Мама – ее клиенты и друзья, те кто ей обязан, – Андрею не уйти. Тогда ему и Москва покажется очень маленьким городом, в котором просто невозможно спрятаться.
Но пока Мама рассчитывает только на себя. Ей нужно «сохранить лицо». Вполне понятное стремление. Если кто-то из тех авторитетов преступного мира, с которыми она дружит или имеет дела, спросит, что у нее происходит, она ответит: «Да так, пустяки. В мою компанию затесалась одна нечистая птица. В ближайшие часы ей свернут голову. Не обращайте внимания». И ей поверят. И больше не зададут никаких вопросов.
Если же она подумает, что он уехал из Москвы… Вот тогда-то она и обратится к своим друзьям. «Тут у меня завелась одна глупая птица. Наломал дров, ухлопал напарника, чуть не завалил дело, которое вытянул за него мой человек. Короче, парень струхнул и сбежал в неизвестном направлении. Предположительно, его надо искать там-то и там-то. Ребята, вы мне обязаны и хорошо понимаете, что искать его по всей России в одиночку хлопотно и накладно. Если я займусь его поисками, конечно, он не уйдет. Но тогда, боюсь, у меня не хватит времени на кое-какие настоящие дела. Помогите, попросите своих друзей, а те пусть попросят своих… Его надо найти. А где найдете, там и прихлопните… Человек он глупый. Сейчас демократия. Не ровен час, где-нибудь что-нибудь квакнет. Может получиться не очень красиво».
Вот тогда его песенка и в самом деле будет спета. Найдут и прикончат. Где бы он ни спрятался.
Стало быть, теперь, ему остается действовать только таким образом: все время давать о себе знать, все время маячить перед глазами. Причем делать это так, чтобы Мама была уверена: он мечется, он не знает, что ему делать, его вот-вот прищучат. А одновременно готовить нападение на офис Мамы. Нападение должно быть неожиданным и обязательно закончиться успехом.
Либо пан – либо пропал. Он должен прикончить всех, кто ему в этом офисе попадется. К сожалению, убить пятнадцать человек немыслимо даже для него. Но этого и не нужно. Если он уничтожит Маму и ее главных помощников, остальные будут не опасны. Относительно, конечно.
Он не сомневался, что Мама наверняка имеет какие-то предположения о том, кем он является и где живет. Вот поэтому-то она так и опасна. Кто-то из ее ближайших подручных тоже может быть в курсе. Они должны быть уничтожены.
Рядовые же боевики не знают о нем ничего.
«Ну, был какой-то парень… Какой? Ну, обычный, спортивный такой. Кто именно? Да шут его знает. Напарник Виктора. Где его искать? А мы откуда знаем? Нам это знать было не положено. Мы выполняли то, что прикажут».
Это при условии, если ему удастся все, что он наметил.
Андрей хорошо понимал, что его план рискован. Выполнить его и остаться живым можно только при дьявольском везении.
«Путь к смерти, а? – ухмыльнулся он. – Опять мне нужно выбрать путь к смерти, потому что только он сулит возможность остаться в живых. Если очень сильно повезет».
И это было решение. Он еще раздумывал, прикидывал, пытался что-то просчитать, но в глубине души уже знал, что он на это пойдет, что путь уже выбран, и отступать не собирался.
Окончательно это осознав, Андрей перестал колебаться и стал думать о деталях. Например: что делать с автомобилем?
Конечно, Мама не настолько глупа, чтобы заявить об угоне машины. Но вот вопрос: легальный ли он? Кто знает, может, ее мальчики угнали его за несколько часов до того, как он вошел в квартиру Дегина? Это могло быть запросто.
Поэтому вполне вероятно, что первый же пост ГАИ, который его остановит, моментально это определит, и в результате, Андрей безнадежно влипнет. Тогда ему останется только либо уложить весь пост, либо сдаться. И то, и другое – совершенно неприемлемо.
Значит, от автомобиля нужно избавиться? Но план без «колес» обречен на провал. Может быть, рискнуть?
«Нет, – решил Андрей. – Риск бывает оправданный и совершенно глупый. Разъезжать по Москве на машине, происхождения которой не знаешь, глупо. Значит, придется от нее избавиться».
Где достать другую?
Ну, это уже не такая большая проблема. У него и у самого в Москве есть кое-какие знакомые. Пожалуй, пришла пора прибегнуть к их услугам.
Он вытащил из кармана бумажник и пересчитал имевшиеся в нем деньги. О тех, что в сумке, он предпочитал не думать. Ему почему-то казалось, что он пока не имеет на них права. Он еще не привык к мысли, что они стали его собственностью.
Как оказалось, тех денег, что были у него в бумажнике, осталось не так уж и мало. По крайней мере раздобыть машину хватит. И еще чуть-чуть останется. Надо ли больше?
Он вспомнил, что нужно сделать еще одну вещь, и, включив в салоне свет, стал рассматривать свою куртку.
Стрелять через карман, конечно, хорошо и удобно, но…
Куртка была безнадежно испорчена. Показываться в ней на людях было нельзя. Значит, нужно раздобыть другую. Без куртки ему будет плохо. Не разгуливать же по городу, выставив на всеобщее обозрение наплечную кобуру, из которой торчит рукоятка пистолета?
Купить? Да поздно уже. Все магазины, в которых это можно сделать, закрыты.
Вот так-так…
Он прикрыл глаза и стал прикидывать, как можно выйти из этого положения. Итак, куртку он купить не мог, стало быть, с этим приходилось ждать до следующего утра. От машины надо было избавиться как можно скорее. Ночью ГАИ особенно бдительна и проверяет чаще, чем днем. А бросить автомобиль он не мог из-за куртки.
Бред какой-то! Заколдованный круг. Где же выход?
Новая мысль пришла ему в голову. Привстав, он развернулся и стал шарить на заднем сиденье.
Так и есть!
Андрей тихо засмеялся.
Ну, такое бывает только в кино! И все же… На полу машины между передним и задним сиденьями, лежала кожаная куртка. Он ощупал ее и через пару мгновений уже сидел снова на переднем сиденье, рассматривая свою находку.
Куртка была хорошей, правда, слегка потертой, но, может, это было даже лучше. Примерив ее, он убедился, что она впору. Разве что слегка узковата в плечах.
Интересно, кому она принадлежала? Чебургене? Вряд ли. Насколько Андрей помнил, тот был в куртке. А вот этот, новенький – Боцман, кажется, – был в одной рубашке. Точно, наверняка это была его куртка.
Это уменьшало шансы на то, что машина ворованная. Но все же… Рисковать не стоило.
Скинув свою старую джинсовую куртку, Андрей запихнул ее в сумку и надел кожаную.
Ого, теперь на нем одежка по моде.
Он выключил в салоне свет и хотел было уже выйти из машины, но тут ему в голову пришла новая мысль. Конечно, она была чистой воды озорством, но все же, все же… Собственно, именно это он и собирался делать. Напоминать о себе. Так почему же не начать прямо сейчас? Тем более что офис Мамы находился не так уж далеко от этого места. Еще пять минут риска, и он начнет претворять в жизнь свой план.
Эх, была – не была!
Он завел мотор и выехал из переулка. Ну, риск – благородное дело. Кто не рискует – тот не пьет шампанского! Что еще? Что-то там еще было про риск. Что именно – не важно.
Все прошло как нельзя лучше Андрей проехал прямо к офису Мамы и остановил машину в нескольких десятках метров от него.
Мерно вспыхивала реклама магазина «Феникс», на втором этаже, в офисе, светилось несколько окон. Андрей подумал, что сейчас там наверняка вся головка фирмы Мамы.
Затаиться в подъезде и перестрелять их по одному? Они будут уходить и сразу же нарываться на пулю. Нет, не пойдет. Слишком много случайностей. Они могут выйти группой в несколько человек, и тогда он, завалив кого-нибудь, сам рисковал получить пулю в лоб. Кроме того, поджидая тех, кто выйдет, он рисковал дождаться и тех, кто войдет.
Человека три из маминых мальчиков могли запросто блокировать его в этом подъезде и нафаршировать свинцом, как рождественского гуся яблоками.
Нет, успех ему могла обеспечить только атака. Мгновенное нападение, с помощью которого он ворвется в офис и пройдется по комнатам так быстро, чтобы никто не смог оказать ему сопротивления. А подобное требует некоторой подготовки.
«Ничего, я еще вернусь», – подумал Андрей.
Он бросил последний взгляд на окна второго этажа, на вывеску магазина и, прихватив сумку, выбрался из машины. Тщательно закрыв ее дверцы, он швырнул ключи в канализационный люк и быстро пошел в сторону ближайшей станции метро.
Если только машину до утра не сопрут, то ее завтра увидит кто-нибудь из людей Мамы. Андрею все-таки казалось, что она принадлежала лично Чебургене. Значит, автомобиль узнают. И поймут, что ночью он был здесь, совсем рядом. И ушел.
Андрей представил себе лицо Мамы, когда она об этом узнает, и хихикнул. Ничего, все еще только начинается… Так, за этими приятными мыслями, он дошел до станции метро и, спустившись вниз, двинулся к кассе, в которой продавали жетончики. Купив их аж целых три штуки, Андрей подмигнул кассирше и спросил:
– Ну и как?
Та, узколицая, в очках, с прической «конский хвостик», смутилась:
– Что как?
– Жизнь, говорю, как? – весело улыбнулся он.
– Жизнь, да как-то… – замялась девушка.
– Понятно. А по вечерам вы что делаете?
– Работаю.
– Ну, это сегодня. А вообще? Вы разве в дневную смену не работаете?
– Даже когда я работаю в дневную смену, все равно мне приходится это делать до восьми вечера. Вам что надо-то?
Андрей поймал недовольный взгляд ее соседки, румяной блондинки с толстой косой, которой приходилось обслуживать желающих купить жетончики, в то время как ее подружка напропалую флиртовала, и понимающе улыбнулся.
– Ничего. А после восьми?
– Иду домой.
– Всего-то? Нет, это довольно скучно. Может быть, придумаем что-нибудь веселее?
– А как на это посмотрит ваша жена? – спросила кассирша.
Это был контрольный вопрос. От ответа на него зависело много.
– Разве я похож на женатого человека? – спросил Андрей.
– Ну-у-у… – Кассирша хихикнула. – Не очень.
– Ну вот, вы и ответили. Так что мы будем делать вечером, после вашей ночной смены?
Девушка вздохнула.
– Скорее всего – ничего. Это вы сейчас такой веселый и обаятельный. Завтра у вас изменится настроение и вы про меня даже не вспомните.
– Вы так думаете? – почти серьезно спросил Андрей.
– Ну конечно, – снова вздохнула она.
Андрей почесал затылок.
Все, теперь пора было уходить. Так сказать, ретироваться.
– Ладно, – деловым тоном сказал он. – Я постараюсь вспомнить и, может быть, даже вернусь.
– Я буду ждать, – почти печально сказал она.
– Ждите, – пообещал Андрей и направился к турникету.
«Нет, так проблему жилья не решишь, – думал он, спускаясь на эскалаторе.
– В гостиницу нельзя. Там меня вычислят махом. Снять комнату? Тоже рискованно. Видимо, придется ночевать в машине. Если только я ее в ближайшие несколько часов не раздобуду, жизнь моя осложнится неимоверно».
Он усмехнулся, подумав, что у него в сумке двести тысяч долларов, а ему, может быть, придется ночевать на вокзале. Можно было, конечно, устроиться где-нибудь на скамейке в парке, но это еще опаснее, чем явиться прямо сейчас в офис Мамы.
Неожиданное нападение шпаны – и все. Одним неопознанным трупом больше. Мало ли их валяется сейчас в любом морге?
Внизу, на платформе, было почти пусто. До закрытия метро оставалось не более получаса.
«Ничего, успею», – подумал Андрей.
Он обвел взглядом платформу. Несколько девушек, явно возвращавшихся домой с танцулек, совершенно деревенского вида мужичок со здоровенным мешком, трое подростков, бестолково размахивающих руками и неуклюже изображавших друг на друге удары карате.
Андрею нужно было проехать пять остановок, и поэтому, сев в вагон, он вытащил из сумки одну из книг Буссенара. Он рассматривал ее и не мог оторваться. Она его буквально заворожила. Шрифт «с ятями», великолепные иллюстрации, пожелтевшая бумага. Он снова и снова разглядывал обложку, на которой был изображен вооруженный ружьем индеец, первую страницу, в верхней части которой была надпись: «Полное собрание романов Луи Буссенара». Ниже шло название: «Охотники за каучуком», еще ниже: «Перевод А. Энквистъ», названия частей, и совсем уж внизу: «С.-Петербургъ. Книгоиздательство П.П. Сойкина, Стремянная, 12, собств. Домъ. 1911».
Да, тут ему действительно повезло. Такое сейчас найти не так уж и легко.
Севшие с ним в один вагон три подростка продолжали веселиться. Видимо, парень, рассматривавший книгу, показался им вполне безобидным. Поэтому один из сопляков остановился рядом с ним и, не скрывая глумливого пренебрежения, спросил:
– Что, мужик, буквы знакомые узнаешь?
«Вот дьявол, – подумал Андрей, взглянув на него. – Как это получается? Сопляк же совсем, лет шестнадцати, не больше. А уже такая гниль из него сочится, такая ненависть ко всему окружающему миру. Почему? Где он этого набрался и что заставило его стать таким. Родители? Друзья? Что именно?»
– Э, ты что, язык проглотил? – лениво процедил парень.
Два других, бросив размахивать руками, уже стояли рядом с ним. На лицах у них было какое-то тупое, без малейшего проблеска разума веселье.
Андрей аккуратно положил книгу в сумку и неторопливо встал.
– Парень, ты у меня сейчас не только собственный язык проглотишь. Ты у меня сейчас сожрешь обшивку с этого сиденья и потом два месяца запорами будешь мучаться. Дошло!
– Гля, борзой! – протянул другой подросток, с длинным, сплошь покрытым прыщами лицом. – Ну, борзой.
«Неужели их придется бить?» – подумал Андрей, делая в их сторону шаг. Он уже знал, что сейчас врежет тому, что стоял в центре, ногой и, проскользнув между теми, кто стоит по бокам, ударит одновременно обоих локтями в животы.
Наверное, этого хватит. Если нет, то парни совсем глупые, а таких надо учить.
К счастью, инстинкт самосохранения у этих ребят работал.
– Ладно, че ты… че ты… и поговорить нельзя, – забормотал, отступая по проходу, тот, который начал с ним разговор.
Двое других тоже последовали его примеру. И сделали это довольно прытко. Андрей сел обратно на скамейку.
Внутри него было пусто. Словно эта неожиданная вспышка ярости сожгла что-то, забрала с собой наполнявшее только что его душу ощущение счастья.
«Нет, с этой страной что-то происходит, – подумал он. – Что-то не то. И это пока еще цветочки». Во времена его детства такое тоже встречалось. В детской компании каждый играет свою роль. Этот главный парень – гвоздь этот – умный, этот – козел отпущения, этот – гнилой. Гнилой. Да, именно. В каждой или почти в каждой компании такой был в наличии. С подленькой улыбкой, жадными глазками, из которых, казалось, постоянно сочился гной, и неистощимой способностью делать гадости. Но один, обязательно один. Теперь же такой гнилой чуть ли не каждый второй, третий. Они сбиваются в стаи, их слишком много. Что будет, когда они вырастут?
Андрей не верил в то, что, повзрослев, такие становятся лучше. Просто они учатся притворяться хорошими, как бы натягивают маски. И эти маски им служат. Но внутри-то они остаются такими, как были.
Что ждет страну, в которой лет через десять каждый второй, третий молодой мужчина, будет вот таким повзрослевшим гнилым?
Он потер ладонью лоб.
«Что-то тебя, брат, на философию потянуло. Что-то не о том ты думаешь».
Объявили его остановку. Андрей повесил сумку на плечо и вышел на перрон. За секунду до того, как двери закрылись, один из подростков крикнул ему:
– Эй ты, козел, мы еще встретимся! Ай эм фак ю. Понял?
Двери с шипением закрылись. Радостное гоготанье сопляков унеслось вместе с вагоном.
Андрей даже не обернулся. Он уже думал не об этом. Вообще время думать прошло. Надо было действовать.
Поднявшись наверх, он снова оглянулся, хотя и понимал, что никакой слежки за ним быть не может. Да, все было чисто. Он купил в кассе пару телефонных жетончиков и прошел к аппаратам. Их было шесть или семь. Андрей выбрал тот, который был с самого края, и набрал нужный ему номер.
Трубку подняли не сразу. Наконец в ней туго щелкнуло, и Андрей опустил жетончик.
– Какого черта? – спросили в трубке.
– Митяй, это я, – сказал Андрей.
– Кто – я?
– Господи, не узнал, что ли?
– А, ты? Чего надо? Ночь на дворе. Рассказывай, да побыстрее. Я уже думал спать ложиться.
– В такое время?
– Да устал я, устал. Говори, чего надо.
– Дело есть.
– Серьезное дело?
– На сто тысяч миллионов.
– Ладно, приходи. Учти, любого другого я бы сейчас и она порог не пустил. Давай, черт с тобой, заваливай. Давно приехал?
– Вчера.
– Скоро будешь?
– Минут через пять.
– Ладно, уговорил.
Уверенным пружинистым шагом он направился прочь от огромной светящейся буквы «М». Ему предстояло пройти не больше квартала. Он преодолел это расстояние за несколько минут.
Потом был нужный ему дом, подъезд. Андрей набрал на коробочке домофона код.
– Кто?
– Я.
– Проходи.
Домофон все-таки хорошая штука.
Подъезд, в который он вошел, был практически чистым, перед дверями квартир даже лежали небольшие коврики.
Митяй уже ждал его, открыв дверь. Был он лысый, круглый, как колобок, но держался уверенно, можно сказать, даже внушительно. Года два назад Андрей выручил его из одного очень опасного дела. Оно вполне могло закончиться тем, что Митяй отправился бы на заплыв любого ближайшего водоема, причем на заплыв, при котором даже чемпион мира по плаванию сразу же пошел бы ко дну. Тяжко плавать, когда к ногам привязан бетонный блок килограммов в тридцать весом.
Они пожали друг другу руки.
– Заходи, гость дорогой.
– Конечно, зайду, – улыбнулся Андрей.
Митяй закрыл за ним дверь.
– Как поживаешь? – снимая куртку, спросил Андрей.
Митя присвистнул.
– Ага, с пушкой, значит, ходишь?
– А как же? Время сейчас опасное, шпаны на улицах много. А человек я боязливый, хилый. Пистолет мне, понимаешь, уверенность придает.
– Видел я, какой ты хилый, – проворчал Митяй. – Ладно, чего стоишь у двери? Проходи на кухню.
Митяй достал из холодильника бутылку водки, тарелочку с мелко нарезанными огурчиками, пошарил на полке ниже, вытащил другую тарелочку, с сыром.
Андрей уселся на стул и стал наблюдать за его манипуляциями. А тот все доставал и доставал. На столе уже появились банка с помидорами, полпалки колбасы, две граненые стопочки, хлеб, какой-то паштет, то ли рыбный, то ли мясной, вскрытая баночка икры, какая-то заграничная мура, похожая на холодец.
– Ты что, полк собрался кормить? – спросил Андрей.
– Нет, – ухмыльнулся Митяй, – человека, для которого двери моего дома все время открыты.
Водка обожгла Андрею горло и теплым комком устремилась к желудку. Он закусил куском огурца.
– Ешь, ешь, – сказал Митяй, закуривая. – Вижу ведь, ты не прочь подкрепиться.
Андрей и подкрепился.
Минут через десять они выпили по второй, и тогда Митяй спросил:
– Ну давай, выкладывай, что у тебя за дело?
Андрей закурил сигарету, бросил на него внимательный взгляд.
– Машина нужна.
– Машина?
– Точно, она самая. Вот так.
Андрей провел ладонью по горлу.
– А океанский лайнер тебе не нужен? – хмыкнул хозяин квартиры.
– Нет. Машина.
– Когда?
– Сейчас.
В этот момент на кухне появилась жена Митяя – хрупкая сероглазая блондинка, в халате и каком-то причудливом кружевном чепчике. Она спросонья моргала глазами.
– Митя, с кем это ты?
– Иди, ложись, – сказал ей Митяй. – Человек приехал. Не видишь, дело у него ко мне.
– Ты только долго не сиди. Ладно?
Она зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью, и ушла в полутьму квартиры.
– Нет, – покрутил головой Митяй. – Тут ты перехватил. Свою я не отдам. Да и мотор у нее барахлит что-то…
– Врешь, – улыбнулся Андрей.
– Ну, вру. А как я супруге объясню, что отдал ее кому-то?
Андрей пожал плечами.
– Да, дела. Тебе машина небось нужна для чего-то опасного?
– Угу.
– И ты ее, конечно, разнесешь вдрызг.
– Постараюсь не разнести.
– А если разнесешь?
– Полностью оплачу ремонт. Будет как новенькая. Если очень серьезно разнесу, то куплю новую.
Митяй тяжело вздохнул и задумался. Наконец он сказал:
– А если ухлопаешь и себя, и машину?
Андрей вытащил бумажник, еще раз пересчитал деньги. Там было полторы тысячи долларов и еще какая-то мелочовка рублями. Тысяч пятьсот, не больше. Положив перед Митяем доллары, он сказал.
– Здесь полторы. Вроде гарантии. Через два дня верну машину. Условия я сказал.
– Забери. – Митяй пододвинул к нему деньги. – Ладно, крокодил, дам я тебе машину. Может быть, все же завтра?
Андрей покачал головой.
– Нет. А деньги оставь у себя. Пока. На сохранение.
– Что, так серьезно?
Митяй снова наполнил стопки.
– Не надо. Учти, я за рулем, – сказал Андрей. – А дело и вправду серьезное.
– Может, чем помочь? Знаешь, у меня ведь есть кое-какие связи, знакомства.
– Да нет, я сам вполне справлюсь.
– Ну смотри… А то… Доверенность писать?
– Обязательно.
– Блин, как чувствовал, – пробормотал Митяй. – Притащил вчера домой два бланка, и уже с печатями.
– Это здорово. – Андрей закурил сигарету. – Только учти. Если что, то твою машину сперли. Ты вот как раз это обнаружил и только что собирался идти заявлять в милицию.
– Ну, это само собой.
– И еще, кто бы ни спрашивал, ты меня не видел.
– Ладно, – махнул рукой Митяй. – Затрахал ты меня своими тайнами. Сейчас заполним доверенность, я тебе отдам машину и завалюсь спать. Остальное твое дело. Блин, завтра у меня супруга все мозги выест.
– Ради милого дружка…
– И сережку из ушка, – мрачно продолжил Митяй.
Митяю явно не нравилось все это, но он крепился, вида старался не подавать. Андрей подумал, что на земле есть еще нормальные люди, и облегченно вздохнул. От водки его слегка повело, совсем чуть-чуть, и он решил, что далеко от дома Митяя не уедет. Максимум на несколько улиц. А там заляжет спать. Завтра сделать надо было много, очень много.
Митяй заполнил доверенность, вручил ее Андрею. Потом они одевались и спускались вниз на лифте. Гараж, слава богу, был недалеко, в нескольких десятках метров от дома.
– Давай там осторожнее… – попросил Митяй на прощание.
Андрей молча пожал ему руку и сел в машину.
Он и в самом деле отъехал всего лишь на пару улиц, заглушил мотор и, тщательно закрыв все двери, устроился на заднем сиденье.
Накрывшись курткой, Андрей положил под голову руку и попытался заснуть. Но сон не шел, поскольку днем он уже выспался. Он лежал, смотрел на видневшийся в просвет между дверцей и сиденьем краешек луны. Она висела точно над капотом машины. Он смотрел и думал о том, что завтра кое-кто у него попляшет. Завтра начнется настоящее веселье. Завтра…